Измена - Линда Барлоу (1996)

Его друзья — те немногие, что остались, — советовали ему выкинуть все из головы, забыть и не оглядываться на прошлое. Но никому из его друзей не приходилось в течение полутора лет жить в камере с узкой койкой и стальным унитазом, есть отвратительную, жирную, невесть из чего приготовленную пищу, через каждые пятнадцать минут их не проверяла охрана. Не мучили бессонница и отчаяние от того, что двенадцать незнакомых людей, глядя тебе в глаза, будут судить твой мозг, тело и душу на основании только предположений и превратно истолкованных фактов.

Франческу уже не вернуть. А он жив, свободен. И надо как-то, черт побери, налаживать свою жизнь.

Мэтью взял телефонную трубку и набрал номер телефона преподобной Барбары Рэй — человека, которому он мог полностью довериться. Мудрая и великодушная, эта женщина поддерживала его на протяжении всего процесса, несмотря на свою дружбу с Франческой. Кэролайл не верил в Бога, но это не имело значения. Доброта Барбары Рэй распространялась не только на верующих. Может быть, с ее помощью он поймет, что ему, черт возьми, делать с остатком своей жизни.

— Я люблю его, — прошептала девушка. Энни обеими руками сжимала дрожащие руки девчушки. Они беседовали наедине в юношеском центре Ангельского милосердия преподобной Барбары Рэй, что в районе миссии, где Энни дважды в неделю добровольно дежурила по вечерам. Юношеский центр был всего в квартале от строительной площадки, так что для Энни не составляло труда заходить сюда после работы.

История, поведанная девушкой, пришедшей сюда за советом, была стара как мир. Семнадцатилетняя Паулина была бедна и красива. У нее была необычная для полуиспанки внешность: золотистая, светящаяся, как тончайший мрамор, кожа, длинные, доходящие чуть ли не до бедер русые волосы и безукоризненный овал лица с выразительными точеными чертами.

В своей дружной, сплоченной семье, какие редко встретишь в нынешнее время, Паулина была старшей среди своих трех сестер и трех братьев. Родители у нее были очень строгие. Ее отец в качестве средства воспитания своих детей обычно использовал широкий кожаный ремень.

Паулина, рыдая, уверяла, что она всегда была послушной девочкой. Она не перечила своим родителям, усердно училась, помогала матери присматривать за младшими детьми, готовила и убирала, а с прошлого года подрабатывала швеей, чтобы помочь семье.

— Я не испорченная, — шептала она.

— Нет, конечно, нет, — успокаивала ее Энни.

У Паулины, по ее словам, никогда не было парня до прошлой зимы, когда она встретила и полюбила молодого человека. Она никогда раньше не встречала таких, как он. Он не признавал никаких правил и авторитетов, однако верил в Бога и почитал его.

— Он говорил мне, что то, чем мы занимаемся, — это грех в глазах Бога. И мы пытались остановиться. — В ее темных прекрасных глазах сверкали слезы. — Но я так люблю его, и когда он прикасается ко мне, у меня такое чувство, будто сам Господь улыбается, глядя на нас. Вы понимаете?

Энни кивнула. Иногда с Чарли ей доводилось испытывать такое чувство.

— Но как он может улыбаться теперь, когда случилось такое? — Девочка с горечью посмотрела на свой заметно округлившийся живот. — Мне так стыдно!

Паулина была уже на четвертом месяце беременности. Несмотря на ее попытки скрыть изменения своей фигуры под просторной одеждой, они начинали становиться заметными. Прошлой ночью это обнаружили ее родители, и отец угрожал высечь ее ремнем. Мама умоляла его не делать этого, и отец в результате избил ее, рассказывала Паулина. Потом он велел ей уйти из дома и никогда больше не показываться ему на глаза.

— Ах, Паулина, это грустно, конечно. Но может быть, он успокоится и передумает?