Бабочка на огонь - Елена Аверьянова (2005)

Потом он не удержался, похвастался своей родословной, своим генеалогическим древом, расправившим ветви прямо в главной комнате квартиры на стене, чтоб всякому вновь вошедшему открывались, бросались в глаза корни древа Басмановых. И этот хорош, и тот. А кто не хорош, все равно Басманов. Потому уж — хорош.

— Вот наша Злата. Возьмите журнал, почитайте, — погладил Василий Сергеевич обложку, вручил гладкокожую прессу любимскому следователю, своих корней не ведающему.

— А вам не кажется странным, что сначала ваш брат погиб, потом — две ваши родственницы? — словно в раздумье спросил режиссера Раскольников.

— Ну что вы? — снисходительно, баритоном, ответил Василий Сергеевич, умевший выступать на людях. — Какая здесь связь? Возьмите, возьмите журнал. А вот на стене — фотография. Справа — я. Рядом — Матвей Исаевич.

— Я понял вас, — улыбнулся Раскольников. — Но мне, извините за настойчивость, придется задать вот этой красивой талантливой девушке, — он показал на обложку журнала, — вопросы. И в частности, о пистолете «ТТ», который у нее, по словам из ее же заявления в органы внутренних дел, похитила некто Маслова. Вам это имя незнакомо?

— Нет, — удивился Василий Сергеевич естественно. — И о пропаже пистолета, подаренного Артему министром внутренних дел, который сейчас на пенсии, я тоже впервые слышу.

— Тем более со Златой Артемовной придется беседовать. Я могу это сделать и в неофициальной обстановке. Съездим в поселок прямо сейчас?

— Да. Что ж делать? Вот казус Кукоцкого. Читали? Ну, вам и необязательно. Надо так надо, — вяло вздыхая, согласился Василий Сергеевич и посмотрел на фотографию прокурора.

«Ты далеко, друг, а этот товарищ близко. Выберу из двух зол меньшее», — куснув ноготь на мизинце, подумал режиссер.

Так подполковник Раскольников приехал в поселок в присутствии великолепного, простого, несмотря на известность, дяди, побеседовал со Златой, которая делала вид, что ей все равно, на кого смотреть, отвечая. На любимского Раскольникова ли, на окно ли, на стул ли — разницы нет.

Не узнав ничего нового, не поверив Злате, хулящей Катюшу, Раскольников, раз уж приехал в поселок — вот и хорошо, что приехал, — решил, пока время есть, заняться поисками Катюши, которая из этой местности ему позвонила. Он быстро нашел дом, где жил участковый — тот пил молоко от своей коровы, когда Раскольников к нему заявился с вопросом, кто у них в поселке приезжий есть? К кому из поселковых родственница приехала?

— Примерно такая, — сказал Раскольников и дал ориентировку на Катюшу Маслову.

— Нет, таких нет. Это точно. Если только кто тайно, не выходя из дома, живет. А так — нет, — начал отбрыкиваться, отнекиваться от следователя участковый, вытирая молоко на губах.

— А если подумать?

Участковый вздохнул, сказал: «Молока хотите? Свое, парное», начал приезжих гостей вспоминать и анализировать по памяти. Пока Раскольников пил, вспомнил троих женщин такого же на вид возраста, что и та, о которой вопрос задан.

— Давайте мы всех посмотрим, — предложил участковый сам. — Чтобы у вас и тени сомнения не осталось, что кто-то у нас в поселке плохой завелся. Тут все они рядом, недалеко от меня живут.

Третьей по счету оказалась Катюшина тетя Зина. Она описала свою родственницу из Хабаровска, как рыжую, высокую и толстую молочницу, которая в данную минуту у Басмановых полы моет.

Раскольников припомнил:

— Да-да. Кажется, с ней я столкнулся недавно.

— И это — все? — повернулся Раскольников к участковому и как раз за его спиной увидел повешенную Катюшей на гвоздь красную шляпку-колесико с желтым цветком одиночества.

— Что ж это вы нас обманываете? — радостно спросил он у тети Зины, приютившей его беглянку.

Старушка заволновалась, покрылась красными пятнами — потому что ее уличили во лжи, предложила им сесть, рассказала о Злате, Катюше, Сереже, обо всем, что знала.