Что за чертовщина - Люси Вайн (2019)

Оба ошеломленно молчат, совершенно не привычные, чтобы я что-то для себя отстаивала. Честно говоря, я и сама-то к этому не привыкла. Я еще ни разу не отчитывала собственных родителей. Никогда ничего подобного им не говорила. Я долгие годы просто молча выслушивала их эгоистичные дрязги, тихо мирясь с этим, как идиотка. Но теперь я сыта по горло. Всё, хватит! Знакомьтесь с новой Лайлой!

– Хорошо, киска, – тихо отвечает отец. – Мы тебя поняли. Прости, пожалуйста. Мне и в голову не приходило, что на тебя так действуют наши заморочки. Даже не думал, извини, мне очень жаль.

– Мне даже еще больше жаль, нежели ему! – вдруг вскидывается мама, но тут же себя останавливает. – Нет, прости, не обращай внимания. Мы тебя очень-очень любим, Лайла, и ты права: это ужасно нечестно, что мы так с тобой себя вели. Но теперь между нами по-любому все будет замечательно, так что нам уже не придется больше плакаться тебе. – Тут мама усмехается, сама же понимая, как это далеко от истины. – Но в любом случае я обещаю, что с этого момента мы будем придерживаться обычных родительских тем: о жизни, о работе, о погоде. Ты нас прощаешь?

Я с облегчением смеюсь, чувствуя в себе новые силы и возможности.

– Ну, разумеется. Только вот еще что, пап, пока мы не распрощались. Перестань так обращаться ко мне по телефону. В самом деле очень раздражает. К этой твоей «киске» из песни обращаются уж слишком снисходительно. И не мог бы ты называть меня просто Лайлой? Потому что сам знаешь, Делайла у Тома Джонса – это загулявшая женщина, которую зарезал ножом бывший любовник. Верно? Ты же сам сколько раз слышал эту песню. Вообще, очень странный выбор – дать такое имя своей дочери.

Мама от души смеется, а папа недовольно хмыкает.

– Я ему тоже это говорила! – радостно подхватывает мать. – Уж прости, что не сумела его остановить, Лайла! У меня от лекарств и газов при родах еще крыша была не на месте.

Отец вздыхает с досадой.

– Вы просто обе не способны оценить гений Тома Джонса. Эта песня же очень многослойна. Да ладно, бог с вами, не буду продолжать.

Я шумно выдыхаю, улыбаясь в телефон.

– Спасибо! Вам обоим спасибо, что выслушали. Я только хочу, чтобы вы знали, что я всегда готова вам помочь. И всегда готова выслушать, если у вас будет потребность о чем-то поговорить. Я просто не желаю больше слышать всю эту отвратительную ругань.

– Ладно, будь по-твоему… – говорит мама, но уже как-то рассеянно. – Слушай, Гарри, а чем ты сейчас занят? Не хочешь заглянуть на огонек? Посмотрел бы, что на мне надето…

О нет!

– Так, ладно, – встреваю я, уже чуть не сгорая со стыда, – мне нет ни малейшей надобности все это выслушивать. Премного благодарна! Пересечемся как-нибудь. Наслаждайтесь примирением. Люблю вас обоих!

– Вообще-то психотерапевт нам никакой не нужен… – бормочет отец, когда я уже собираюсь отключиться.

Через комнату мне довольно улыбается Джоэли.

– Офигенно сработано, Лайла! А теперь напиши своему засранцу братишке. Вразуми его как следует насчет того, что постоянно избегает и тебя, и ваших предков, и не отвечает на твои эсэмэски.

О-о, классная идея! Мне понравилось! Нынче я в ударе!

«Дорогой Том, – печатаю я в телефоне, зачитывая вслух для Джоэли, которая наливает себе еще шипучки и мне заодно добавляет до самого верха. – Ты мой брат, и я нежно тебя люблю, но пора уже перестать тебе страдать ерундой. Хватит уже прятаться от жизни. Мы оба с тобой взрослые люди, и у нас у обоих самая что ни на есть настоящая, взрослая жизнь. Пора уже тебе принять себе свою долю ответственности за наших беспокойных родителей (которые – представь себе! – решили воссоединиться. Ты еще не в курсе?)». – Я остановилась, чтобы глотнуть из бокала, и тут же в нос ударили пузырьки газа. От «шампусика» у меня всегда шибает в нос.