Последний любовник - Лаура Вормер

Тремя часами позже я вхожу в клинику. В приемной меня встречают двое охранников в полицейской форме. Они не разрешают мне пройти к Спенсеру до появления врача. Медсестра сообщает, что Спенсер сейчас отдыхает.

Проходит два часа. Я уже готова сдаться и уехать ни с чем, когда прибывают родители Спенсера. Они торопливо обнимают меня, лица у обоих взволнованные.

Я не так уж и хорошо их знаю. Мне довелось встретиться с ними всего однажды, когда мы со Спенсером приехали к ним погостить. Я была удивлена, до чего провинциальны его родители. Они не любят кино и мало читают. Увлекаются в основном просмотром развлекательных телепередач, ловлей рыбы с моторной лодки и танцами на площади. Еще они регулярно посещают церковь.

Мать Спенсера — маленькая женщина с загорелым морщинистым лицом. Отец — высокий, плотно сбитый, с продубленной кожей и большими руками. Он постоянно курит сигары, а когда нет возможности дымить, просто держит их в зубах и жует. Сейчас он тоже слюнявит одну.

— Как он? — спрашивает миссис Хоз, хватая мою ладонь двумя руками.

— Медсестра сказала, что он отдыхает. Эти господа, — указываю глазами на охрану, — не позволили мне пройти.

— Тогда пойдем все вместе. — Женщина оборачивается к полицейским. — Эта девушка — будущая жена нашего сына.

Мистер Хоз обнимает жену за плечи. Мы все следуем за медсестрой. Я иду последней. У входа в терапевтическое отделение охранник наклоняется ко мне и шепчет:

— Салли Харрингтон, вас ищет множество народу.

— Спенсера искало еще больше людей, — отвечаю я.

— Сомневаюсь.

— Но я же могу увидеть Спенсера? Это крайне важно для меня! — умоляюще говорю я.

Мы проходим в палату. К тому, что мы увидели, никто из нас не был готов.

Мой красавчик Спенсер выглядит чудовищно! Губы разбиты и порваны, часть волос сбрита, и на коже головы видны рубцы, черные и набухшие. Он спит с приоткрытыми глазами, так что видны белки, раздутые губы слеплены, рот поехал набок. Правая рука у него загипсована и подвешена на трапеции, правая нога замотана до бедра так основательно, что кажется вдвое больше левой. С левой стороны капельница, еще одна толстая трубка идет вдоль кровати и исчезает под больничным одеялом.

Миссис Хоз наклоняется и прикрывает сыну глаза. Затем она осторожно оттягивает ему одну губу, не понимая, почему так перекошен рот. И в ужасе стонет, увидев, что у Спенсера не хватает нескольких передних зубов. На их месте — багровые шишки. Схватившись за сердце, миссис Хоз выбегает из палаты, ее муж следует за ней. За дверью слышатся истеричные рыдания.

— Все заживет, — шепчу я на ухо Спенсеру, взяв его за руку. Ногти все сломаны, хотя и чистые. Конечно, он не знает, что я рядом, но мне все равно хочется его утешить. — Ты в безопасности и жив, так что все теперь будет в порядке.

— Это так, — раздается сзади голос медсестры. — В этом отделении все выглядят не слишком красивыми, но это только внешне.

— Что у него?

— Хуже всего с локтем. Ему сделают еще одну операцию позже, доктор вам расскажет. Нога только выглядит ужасно. Там два перелома, но оба закрытые, кость не раздроблена, срастется быстро. Правда, временно вставили штифт, но зато потом бегать будет лучше, чем раньше.

Стараюсь дышать почаще, чтобы не стало дурно. За дверью слышен плач миссис Хоз:

— Ну за что ему такое? За что?

— А трубка? Искусственное питание?

— Да, пока не заживет небо.

— А капельница?

— Он был обезвожен, когда его нашли. Зубы сломаны, но челюсть не пострадала. Вашему другу повезло: просто потребуется зубной протез.

— И явно не один.

— Я знаю, что вы чувствуете, — говорит медсестра. — Я часто беседую с родственниками больных. Похоже, что ваш друг упал с высоты на что-то твердое. Об этом говорят особенности полученных травм. Словно он упал с расстояния футов двадцати в шахту лифта или что-то в этом роде.

— В шахту лифта? Это мнение медиков?