Сепсис - Элина Самарина (2005)

Какие-то, более сильные, чем у Алексея, руки впились в его запястья, кто-то повис на его плечах… и вот парня оттеснили и увели.

— В чем дело? — гневно раздувая ноздри, спросил великан, от которого попахивало спиртным. — Ты чего это разгулялся? Может, тебя успокоить? А? Я могу.

Алексей дернулся, но циркачи-силачи держали крепко. В это время в кучу врезался, все еще одетый во фрак, конферансье. И от него тоже попахивало винищем. Но он, видимо, был самым культурным и благовоспитанным.

— В чем дело, господа? Вы к кому… пришли?

— Вот, Арнольд Николаевич, вот они, — пожарник обиженно указал на Алексея, — сказали Веньке Спасскому, что автограф взять хотят, а сами драться полезли.

— Так вам автограф? — вальяжно спросил Арнольд Николаевич, обдав Алексея запахом дешевого вина.

— Автограф? — пророкотал из-за спины Алексея бас. — Я ему сейчас автограф на морде его сытой оставлю.

Рассвирепев, Лекс, как бурлак, потянул нависшую гроздь. Неизвестно, чем бы закончилась эта разборка, но в глубине коридора распахнулась дверь, и в проеме появился Рудик. Следом за ним угрюмо, как неотвратимая беда, шли трое «бычков».

— Что за шум без драки? — Вроде бы шутливо спросил Дикий, но никого к веселью не расположил. Ледяной взгляд Рудика, помноженный на сумрачных охранников, подействовал вразумляюще. Тиски, сжимавшие Алексея, сами по себе ослабли, циркачи поникли и отступили.

— Ну пробил? — скосив рот к Алексею, негромко спросил Рудик. И, поймав утвердительный кивок, сделал миролюбивое лицо: — Все, ребята, разбежались… Кругом-бегом! Ничья у нас. Кто здесь за туза бубей? Ты, что ли, дядя? — спросил у Арнольда. — Ну, че забуксовал? Ты главный?.. На, — он сунул ему в кармашек фрака купюру, но кармашек оказался фальшивым. Купюра, как опавший лист, мягко опустилась на пол.

— Все, пацаны, кто старое вспомнит — тому шнифт вон! Пошли, Лекс.

Алексей возражать не стал. Понял, что Рудик уже что-то придумал.

Они вышли в темноту улицы. Алексей повернулся, намереваясь выведать планы Рудика. Но Дикий — выразительным сигналом — палец прикусил — дал понять, чтобы Лекс пока помолчал. Знал Алексей эту блатную азбуку. И только в машине расшифровал Дикий свой план.

— Трогай, Женек, — ткнул пальцем в спину водилы. Вытащив рацию, распорядился: — Штырь, ты с Гендосом тормозите здесь, пасите этого пацаненка. Как возникнет, выдергивайте — и ко мне. Только смотри, товар не портить. Он мне нормальный нужен, без валетов. Все, жду… Поехали ко мне, Лекс. Они туда его пригласят.

…Паренька привезли только в два часа ночи. Он был бледен, дрожал и, судя по запаху, обмочился.

— Что так долго телились? — спросил Рудик, оценивающе разглядывая подростка. — Не могли раньше слепить?

— Не могли, Дикий. Ты же запретил буром переть. Мы его шепотом взяли. С поезда.

— С поезда? — Дикий до этого выпил рюмку коньяку и держал лимон на закуску, но так и забыл закусить. — С какого поезда?

— Они его срочно отправили в… — Штырь усмешливо заглянул в железнодорожный билет, — …в Усть-Катав.

— Откуда такие погремухи городам выбирают? — возмутился Рудик, обращаясь к Алексею. Ожидал солидарности. А Лекс с взволнованным вниманием вглядывался в своего незадачливого палача… Нет, скорее, — в неудачливого. Дело-то свое он выполнил на пятерку. Мастерски выполнил!.. Смотрите-ка, вот такой недомерок мог враз разрушить жизнь. Даже не одну: и Влада, и дети тоже бы пострадали! Вот курва! Родители мои старались: растили, кормили, одевали, опекали, лелеяли… образование дали. И сам я упирался — школу посещал, музыке учился, в секции, как папа Карло до седьмого пота дрочился… Все это в трудах, с риском, с натугой. А этот — один зигзаг на велике сделал — и чуть было не накрыл пилоткой все усилия!

— Сколько тебе заплатили? — Лицо Алексея было перекошено гневом.

— Не скажет он тебе, Леха, в несознанку пойдет, — рассмеялся Рудик, морщась от дольки лимона.