Медный всадник - Дмитрий Вересов

Объяснение бесхитростное, но в глазах Александра появилось выражение, которое ее всегда пугало – выражение человека, который знает, что все в его власти. Альбина поправила на плечах шаль.

– Я замужем, Саша! – сказала она. – Да и ты, позволь тебе напомнить, женат! Как, кстати, твоя супруга?

– Спасибо, уже идет на поправку! Скоро поедет в Швейцарию, там есть нужные специалисты, – Переплет не стал посвящать Альбину в характер болезни Дины – незачем выносить сор из избы.

– Ух ты! – Альбина покачала головой, услышав о Швейцарии – для нее, как и для подавляющего большинства советских граждан, такая поездка казалась чем-то нереальным.

– Завидовать нечему, поверь! – сказал искренне Переплет, не вдаваясь по-прежнему в детали. – И, прошу, не думай, будто я…

– Я тебя прекрасно поняла, – сказала Альбина, избавив его от необходимости объяснять, что он не решил воспользоваться недолгой свободой для интрижки.

А ведь именно так и было.

Очень хотела попросить его уйти. Однако приходилось сдерживать себя – ради них, с Олегом, ради детей. Благосостояние семьи требовало определенных жертв. Ей было досадно из-за мужа, который так до сих пор и не понял, что происходит между ней и Сашей. Переплет замолчал, мрачно выстукивая пальцами «Турецкий марш». Первая атака захлебнулась. «Теряешь хватку!» – упрекнул он себя. Впрочем, это была только разведка боем.

Он вспомнил о человеке, для которого все эти военные термины теперь не были абстрактными понятиями. Хороший повод сменить тему. Альбина неделю назад получила письмо от отца. Тот жаловался на жару и скорпионов. Скорпионы кусали новобранцев. Жара сводила с ума.

– Нужно было сразу сказать мне! – сказал Акентьев. – Когда было еще время. Я бы мог помочь!

И в самом деле, он вполне мог посодействовать через тестя и спасти Вихорева от этой чертовой войны. И заработать еще несколько очков в глазах Альбины.

– Нет, – она замотала головой. – Он бы все равно поехал, разве ты не понимаешь?!

– Не понимаю, но могу представить! – кивнул Акентьев. – Старая гвардия!

Он устроился поудобнее на венском стуле, огляделся. Метражи здесь были небольшие, но все искупалось домашним уютом, которого он был лишен в своей собственной квартире. Хотелось задержаться здесь подольше, о чем он немедленно сообщил хозяйке.

– Я тебя не гоню, – сказала Альбина с улыбкой.

– Ты все еще не можешь меня простить? – спросил он, пока она наливала чай.

– Нет, почему же? – Альбина подняла брови. – Все, что было, уже неважно. Знаешь, как говорят, прошлого уже нет, будущего еще нет, есть только настоящий момент. Текущий, так сказать.

– Есть только миг, за него и держись!

– Да. Знаешь, после всего, что мне довелось пережить, ничего другого не остается. Ты помнишь Невского? – спросила она.

– Конечно, – пожал недоуменно плечами Переплет. – С памятью у меня, слава богу, все еще в порядке! А почему ты спросила?

– В последнее время, он не идет у меня из головы!

Наверное, Акентьев должен был быть последним человеком, с которым она могла бы обсуждать Нев-ского, только… Только больше никого не было. Марков далеко, Иволгин – человек хороший, но с Женей знаком не был.

Альбина была готова даже рассказать Переплету о письме, которое получила от Флоры Алексеевны, о той подлости, которую, как оказалось, подстроила Невскому в больнице похотливая сестричка… Хотела поделиться тем, что носила давно на сердце. Потому что он знал Невского, посмеивался над ним немного, но было ведь что-то, что объединяло всех их тогда – так ей казалось.

Но, не успев начать, она поняла, что ошиблась. На лице Акентьева появилось жесткое выражение, словно она затронула больную тему. Черт возьми, подумала она – да он кажется, ревнует. Ревнует ее к Женьке Невскому, словно тот до сих пор жив.