Бал Сатаны - Джеки Коллинз (2005)

— Тогда я бы мог отложить отъезд и еще на денек задержаться, — с сомнением произнес Дин.

«Это ничего не изменит», — хотела сказать Дэни, но промолчала. Доставлять ей удовольствия — в этом для Дина заключался весь смысл жизни, а для нее он был в том, чтобы угодить Майклу, от которого вот уже несколько месяцев не было ни слуху ни духу. Интересно, где он сейчас и чем занимается?

Сама ему Дэни не звонила — у нее была гордость.

Тридцать шесть лет назад, семнадцатилетней девчонкой, она произвела на свет его единственного сына, а потом, спустя восемнадцать лет, дочь, но он так на ней и не женился. А Дэни не смогла его разлюбить.

«Да, это так и есть, — с горечью подумала она. — Отказ лишь укрепляет любовь».

Вторник, 10 июля 2001 года, Нью-Йорк

«Я в бегах, — подумал Майкл Кастелли. — Бегу, как крыса по канализационным трубам, и ненавижу себя за это. Но у меня нет другого выхода.

Ни малейшего».

Прошлое наконец настигло его. Одно из двух — либо бежать дальше, чтобы узнать правду, либо гнить в вонючей камере.

Майкл знал, что нового заключения ему не вынести. Не выжить.

Выживание — в его мире именно в этом и заключался смысл жизни.

ГЛАВА 2

МАЙКЛ. 1945

Хорошенькой девушкой была Анна-Мария. Темноволосая, с заостренным подбородком. И почти не говорила по-английски. Ее муж, Винни Кастеллино, безуспешно пытался ее обучить. Впрочем, это было неважно, для него недостатков у Анны-Марии просто не существовало. И что с того, что она не знает английского? Он позаботится и о ней, и о ребенке, которого она носит под сердцем.

Во всем квартале не было мужчины счастливее Винни. Он не мог глаз отвести от жены. Такая юная. И такой большой живот.

С Анной-Марией он познакомился случайно в конце войны, на окраине Неаполя. Она была сильно напугана и совсем одна — вся родня погибла, у нее никого не осталось. Винни с ней подружился, сначала стал дарить ей шоколадки, а потом и спать. Уезжая, он пообещал не пропадать, твердо зная, что не выполнит обещания.

Он вернулся в Америку, где у него имелась постоянная девушка, и попытался забыть о маленькой итальяночке с печальными глазами и изумительной фигуркой. Его подружка, Мейми, вульгарная парикмахерша, жившая по соседству с ним в Квинсе, моментально заподозрила неладное.

— Признавайся, там, в Европе, ты небось изменял мне направо и налево? — стала она допытываться, занимаясь с ним оральным сексом на заднем сиденье старого «Понтиака» своего двоюродного брата.

— С чего ты взяла? Конечно, нет! — виновато произнес он.

— Точно? — не отставала Мейми.

— Точно, — солгал Винни.

— Ну смотри у меня! — пригрозила Мейми. — Если что узнаю — яйца оторву!

У Мейми была своеобразная манера выражаться. Но Винни к этому давно привык.

— О… да, да! — закричал он от удовольствия.

На самом деле он никак не мог выбросить Анну-Марию из головы. Она продолжала жить в его мечтах, и чем дальше, тем сильней ему хотелось с ней снова повидаться, несмотря на все угрозы Мейми, которая явно была настроена на брак.

Прошло несколько месяцев, а память об Анне-Марии никак не исчезала. И в конце концов Винни объявил своей матери Лани, ширококостной даме родом с Сицилии, что возвращается в Италию.

— Зачем? — спросила Лани, уперев натруженные руки в крутые бока. — В Европе пока неспокойно. Война ведь только—только закончилась.

— Мам, мне надо, — попытался объяснить сын. — Мне нужно повидаться с одним человеком. Это судьба.

— Судьба! — Лани закатила глаза. — У тебя там девушка, что ли?

— Нет-нет, что ты… — пробормотал Винни.

— Ха! Не ври! — Мать вытерла руки о передник. — А на какие шиши билет собираешься покупать?

— У тебя одолжу, — без тени сомнения ответил сын.