Голос из прошлого - Нора Робертс (2001)

Тори широко распахнула глаза. Сердце бешено колотилось о ребра, одна рука крепко сжалась в кулак. Так крепко, словно она боялась, что из нее может выкатиться маленький красный шарик, но, когда она расправила затекшие пальцы, ладонь была пуста.

За окном стояла ночь. Ветерок утих, и воздух был неподвижен. В нем чувствовалась настороженность, глухо ухала сова, пронзительно стрекотали сверчки. Тори слышала ровное дыхание спящего Кейда. Во сне она отодвинулась от него как можно дальше. «Во сне нет близости», – подумала она.

Когда мозг так уязвим, как у нее, нельзя спать, уютно устроившись рядом. Она осторожно соскользнула с кровати, на цыпочках прошла в кухню, отвернула кран и, когда вода стала холодной, наполнила стакан.

Сновидение вызвало у нее страшную жажду и напомнило, почему ей не следует спать с Кинкейдом Лэвеллом.

Его сестра мертва, и если она не виновата в ее смерти, то эта смерть накладывает на нее, на Тори, определенные обязательства. Она и прежде ощущала бремя долга, но шла своей дорогой. На этом пути она познала и величайшую радость, и сокрушительное горе. Тогда она спала с другим мужчиной, которому отдалась по беззаботной и невинной любви.

И когда она потеряла его, то поклялась, что больше не повторит прежних ошибок. И что же? Все повторяется. Она снова навлекает на себя ту, прежнюю, боль.

Да, Кейд из тех мужчин, в которых женщины влюбляются. Она и сама могла бы в него влюбиться. И так, что эта любовь окрасит каждую мысль, все поступки и чувства. И в ярком экстазе радости, и в серых потемках отчаяния.

Так что продолжения быть не должно. Любовь – это безрассудство и опасность. Любовь подстерегает ревнивое, завистливое око судьбы, только и ждущее, чтобы отнять любовь навсегда.

Она поднесла стакан воды к губам и увидела. Там, за окном. В темноте.

Стакан выскользнул у нее из рук, упал в раковину и разбился.

– Тори? – Кейд молниеносно проснулся и выскочил из постели. Спотыкаясь в темноте и чертыхаясь, он бросился в кухню.

Она стояла под резким светом лампы, прижав руки к горлу, и неотрывно глядела в окно.

– Кто-то есть там, в темноте.

– Тори.

Он увидел осколок стекла на полу и схватил ее за руки.

– Ты порезалась?

– Кто-то там есть, в темноте, – повторила она, словно испуганный ребенок. – И наблюдает. Из темноты. Он уже приходил. И он опять придет.

Она смотрела мимо Кейда и видела какие-то тени и силуэты. А чувствовала только холод. Страшный холод.

– Он хочет меня убить. Если бы я была с нею в ту ночь, он бы только наблюдал за нами. Как делал это раньше. Он бы только наблюдал и воображал, что он это делает. Просто воображал бы и потом сам удовлетворил себя.

Колени у нее подогнулись, но, когда Кейд подхватил ее, Тори запротестовала:

– Все в порядке. Мне просто надо сесть.

– Не сесть, а лечь.

Он отнес ее в постель и стал в темноте искать брюки.

– Оставайся здесь.

– Куда ты?

Ужас при мысли, что сейчас она останется одна, дал ей силы, и Тори вскочила с кровати.

– Ты говоришь, что во дворе кто-то есть. Я хочу взглянуть.

– Нет!

Теперь она испугалась за него.

– Сейчас еще не твоя очередь.

– Что?

Она всплеснула руками и осела на матрас.

– Извини. У меня путаница в мыслях. Он ушел, Кейд. Его больше там нет. Он следил раньше. Когда мы… Он наблюдал за нами, когда мы…

– Я все-таки посмотрю, – мрачно возразил Кейд.

– Но ты его не найдешь.

Кейд вышел. Ему очень хотелось найти мерзавца. Найти и пустить в ход кулаки, дать выход ярости. Он укрепил фонарь на двери и внимательно осмотрел все пространство, затопленное бледно-желтым светом. Подошел к своему универсалу, вынул фонарь и нож из бардачка.

Вооружившись, он обошел вокруг дома, высвечивая землю и тени в кустарнике. Около окна спальни он нагнулся и увидел, что там вытоптана трава: кто-то, видимо, долго стоял здесь.