У любви свои законы - Линда Ховард

— Мне не нравится шум, который она издает, — попытался оправдаться Грей, повернувшись на бок и пропустив руку ей под голову. В глазах его играли смешинки. — У меня от нее кошки на душе скребут. Однажды, когда мне было года четыре или пять, меня повели в парикмахерскую к старику Герберту Дюма. Я орал как резаный, и отцу пришлось держать меня, чтобы я не сбежал. Он даже пытался подкупить меня разными подарками, чтобы я вел себя нормально, но это было выше моих сил. Стоило услышать это несносное жужжание, как меня тут же начинало выворачивать наизнанку. К десяти годам мы договорились, что меня будут стричь только ножницами, но в парикмахерскую я уже тогда ходил редко. А с возрастом еще реже. Что же до сережки… — Он рассмеялся. — Это своего рода маскировка. Когда у человека в ухе серьга, то со стороны кажется, что и длинные волосы он отращивает себе нарочно, чтобы создать целостность образа, а не потому, что у него какая-то фобия.

— Где же ты теперь стрижешься? — спросила Фэйт серьезно. Трудно было представить себе Грея, взрослого человека, который избегает парикмахерских салонов точно так же, как многие дети избегают кабинета стоматолога.

— Я редко пользуюсь услугами парикмахерских. Заглядываю в один салон в Новом Орлеане, когда бываю там по делам. Там работают люди, с которыми у меня твердый уговор: пока я у них, они не включают машинок. А что? Ты хочешь отнять у них хлеб? — Он отыскал пальцами мочку ее уха и стал играть ею. Он улыбался, но Фэйт чувствовала, что Грей говорит серьезно.

— Ты доверишь мне подстричь тебя?

— Разумеется, да. А ты доверишь мне сделать то же самое с твоими волосами?

Фэйт ответила, не колеблясь:

— Разумеется, нет. Но я позволю тебе побрить мне ноги.

— По рукам, — проговорил Грей и навалился на нее.

В следующий раз Грей проснулся, когда за окном уже почти опустились сумерки. Простонав, он потер ладонью лицо.

— Помираю с голоду, — объявил он своим сочным голосом. — Черт возьми, мне еще нужно позвонить домой и подать о себе весточку.

Фэйт перевернулась на спину и осторожно, стараясь не делать резких движений, потянулась. Несмотря на то, что почти весь день она провела в постели, тело ныло так, как будто она только что закончила колоть дрова. И правда: провести несколько часов в одной кровати с Греем Руярдом — нелегкое испытание. Это было прекрасно, весело, потрясающе, но… тяжело.

Теперь, когда он заговорил о еде, она почувствовала, что и сама проголодалась. Завтракала она давным-давно, а мысли об обеде не приходили им в голову.

Грей сел на постели, и Фэйт получила возможность вволю полюбоваться его упругими ягодицами. Протянув руку, она нежно пробежалась по ним ладонью. Грей, сняв трубку телефона, с улыбкой обернулся через плечо.

— Продолжай, продолжай, — проговорил он и стал набирать домашний номер.

«Со спины он так же красив, как и спереди», — мечтательно подумалось Фэйт.

Какие тугие мышцы… Из-за них кажется, что позвоночник бежит словно по дну узкого прямого ручейка. Спина заметно сужалась от широких плеч до стройной талии.

— Привет, — сказал Грей в трубку. — Передай Дельфине, что я к ужину не вернусь.

До Фэйт донесся чей-то приглушенный и нечленораздельный женский голос. Грея, очевидно, спросили, где он находится, потому что он ответил:

— Я в гостях у Фэйт.

Слов Фэйт по-прежнему разобрать не могла, но голос в трубке стал громче и раздраженнее. Она увидела, как напряглись мускулы у него на спине, и ей стало неудобно. Как будто подслушивает.

«Надо уйти куда-нибудь», — машинально подумала она.

Только бы не слышать, как он начнет сейчас оправдываться за то, что находится у нее дома.

Фэйт села на постели и свесила вниз ноги. Тело было ватным и почти не подчинялось ей.

— Мони, — терпеливо проговорил в трубку Грей и вздохнул. — Мы поговорим. Я вернусь домой утром. Нет, не раньше. Утром. Если для меня будет что-то важное, звони сюда.