Время легенд - Норма Бейшир

— Ты ляжешь по доброй воле или мне скрутить тебя?

— Ладно, так и быть, — сдалась Джейм. Она улеглась на кровать в одежде, скрестив ноги и сложив руки на груди. — Я даже не представляла, что ты такой тиран.

— А ты зануда, каких свет не видывал, но я не оставлю тебя в одиночестве, пока ты не выздоровеешь. — Николас нагнулся и принялся стаскивать с нее башмаки.

Джейм расхохоталась, впервые за время разговора.

— Ты опять хочешь меня раздеть, Кенделл?

Николас рассмеялся в ответ.

— Для мужчины это естественное желание.

Они устроили праздничный ужин, каким американцы традиционно отмечают День благодарения. Николас сам занялся стряпней, не подпуская Джейм к кухне до тех пор, пока она не настояла на том, чтобы ей позволили вымыть посуду.

— И как только ты решился укрывать в своем доме политическую преступницу? — спросила она, обдавая тарелки горячей водой.

Николас вытирал тарелки, складывая их в стопку на краю кухонной стойки.

— Значит, ты преступница? — произнес он, несколько удивленный тем, как она себя назвала.

— Я мишень, — ответила Джейм, потянувшись за полотенцем. — А это еще хуже.

На взгляд Николаев, хуже всего было то, что Джейм была права. Она действительно превратилась в мишень — эта мучительная мысль появилась у Николаев еще в Левене.

— Куда ты так рано? — сонным голосом спросила Джейм, увидев, что Николас выходит из спальни.

— Я должен заскочить в посольство, — ответил он, подходя к двери. — Похоже, Госдепартамент удовлетворил мое прошение об отставке.

— Не задавая вопросов?

— Ни единого.

— Ты действительно хочешь бросить службу? — с сомнением спросила она.

— Еще бы, — ответил Николас, подмигивая.

— Чем ты займешься теперь? — озабоченно допытывалась Джейм, чувствуя угрызения совести за то, что сама подтолкнула его к этому решению.

— Вернусь в Штаты, когда придет срок.

— А пока?

Николас улыбнулся.

— А пока буду действовать по обстоятельствам.

— Что мы собираемся отмечать, Кенделл? — осведомилась Джейм за ужином в «Серебряной башне», некогда лучшем ресторане Парижа. Со временем он утратил былую славу, но по-прежнему оставался одним из самых изысканных заведений. С их места Джейм видела в окне собор Парижской Богоматери и баржи, проплывавшие внизу по Сене. — По-моему, ни тебе, ни мне сейчас нечего праздновать. Тебя выгнали с работы, а я так и не нашла своего отца.

— Может, и выгнали, но мне кажется, что я только сейчас обрел свободу, — ответил Николас, пробуя разрезанную на ломтики утиную грудку. — Мне уже давно следовало уйти из посольства.

— Ни один человек не бывает по-настоящему свободен, — философски произнесла Джейм. — Отныне я знаю, что все мы узники судьбы.

— Где ты нахваталась таких воззрений? — спросил Николас, встречаясь с ней глазами.

— Достались в наследство от отца.

Если до сих пор Николас лишь подозревал о том, что влюблен в Джейм, теперь это стало ему яснее ясного. Она уже месяц жила с ним — вернее сказать, делила с ним кров, — и с каждым днем, проведенным вместе, Николас все больше убеждался, что они словно созданы друг для друга.

Он видел, что Джейм устраивает нынешнее положение дел. Николасу казалось, что она вполне удовлетворена их платоническим сосуществованием. Для него такая жизнь была одновременно раем и адом. Ему было невыносимо находиться рядом с ней, знать, что она спит в его кровати, и не иметь возможности прикоснуться к ней хоть пальцем.

— Я не знаю, что такое хорошие отношения, — призналась она как-то вечером, когда они вдвоем смотрели телевизор. — Мне не с чем сравнивать. До сих пор все, с кем я встречалась, оказывались не слишком привлекательными людьми.

— А родители?

— Особенно родители, — с презрением отозвалась Джейм. — Я бы нипочем не сказала, что они служили хорошим примером своей единственной дочери.