Сдаться ты всегда успеешь - Ирина Давыдова, Элли Милау

-Гриш, я хочу поговорить, - снова попросила моя девочка и сильнее сжала пальцы, крепко вцепившиеся в металл.

-Нет, - послужило ответом, и он начал закрывать дверь, но я помешал ему и, схватившись за нее, только шире распахнул.

-Моя женщина сказала, что хочет поговорить, или ты что-то не правильно понял? - разозлившись, но не повышая голос, влез в разговор, собираясь добиться осуществления Машиного желания.

-А ты в курсе, что не так давно эта женщина лежала в моей кровати? - насмешливо ответил он, и я уже начал замахиваться, чтобы вмазать этому уроду и посоветовать следить за словами, но девушка меня остановила, смотря еще более напуганным взглядом.

-Антош, прошу, не надо, - отчаянным голосом попросила Маша, и мне захотелось еще больше придушить Григория, ведь из-за него в девушке не было искры счастья. - Гриш, скажи, с Настенькой все хорошо? Твоя… твоя жена ее не обижала?

-Нормально все, она же мать, думаешь, совсем не соображает и не любит? - более грубо ответил Гриша, а Мария устремила взгляд куда-то вниз, на проход в квартиру.

Я видел, как она задрожала, а потом в ее руки с криком «Маса» попала задорная девчушка со светлыми волосами . Маша крепко ее обняла и носом уткнулась в маленькое плечико, жадно вдыхая запах той самой Насти, из-за которой так сильно страдает. Маленькие ручки не менее крепко сжали шею девушки, а голова легла на плечо. Глядя на этих двоих, сразу можно было сказать, что они мать и дочь, слишком сильно они любили друг друга, слишком сильно скучали, и мне было так жаль, ведь мы специально хотели увидеть только Григория, чтобы не причинять боль ребенку.

Несколько минут они не отрывались друг от друга, а потом Маша принялась руками исследовать тело малышки, проверяя на наличие ушибов и ссадин. Внимательно вглядывалась в лицо, шею, а потом ее рука замерла на правой крохотной ручке и трех темно-синих отметинах около запястья, напоминавших крепкий захват пальцев.

-Что это? - надломленным голосом спросила она, смотря в грустные детские глаза.

-Ничего стлашного, это плосто… я ити не хотела, мама сватила меня и впелед повела.

-Господи, она что, озверела? - Это уже было обращено к Григорию, а мне хотелось все-таки начистить ему рожу, да и мамаше этой высказать, что ребенку можно все объяснитьбез применения силы. Ничтожество.

-Настя, иди в квартиру, - попросил отец, отойдя с прохода.

-Я с Масей хоцю, - в глазах девочки начали появляться слезы, и я крепко сжал кулаки, сдерживая себя от нападения на ее непутевого папашу.

А Маша, в свою очередь, еще раз крепко прижала хрупкое тельце к себе и, отстранившись, заглянула в глаза ребенку, рукой вытирая слезы с детской щечки:

-Иди, моя девочка, я обещаю, что мы скоро увидимся, - дрожащими голосом произнесла она. - Я люблю тебя, слышишь, принцесса, люблю!

-И я тебя люблю, Масенька, - ответила малышка и на несколько секунд прижалась губками к щеке, покрытой веснушками.

-Иди, родная, - снова попросила она, и когда девочка уходила в квартиру, Маша закрыла глаза и ладошкой прикрыла рот.

На лице отразилась вся ее боль, и она, не сдержавшись, кинулась на мужчину, который с прежней насмешкой наблюдал за ситуацией:

-Да как ты мог? - руками схватила его за ворот футболки, и я тут же поспешил отвести ее, чтобы тот, не дай Бог, не набросился, только вот девушка успела влепить ему звонкую пощечину, от чего мужик схватился рукой за ушибленное место, прошептав «Су*а».

Отодвинув девушку в сторону, я сделал выпад и ударил его в живот, а потом, схватив за футболку, придвинул ближе и негромко, но так, чтобы он услышал, прошептал:

-Если на теле Настеньки появится еще один синяк, или рана, ты будешь иметь дело со мной, и никто тебе не поможет, ни один гребаный охранник из клуба, где ты работаешь, и никакие подвязки. Ты меня понял?