Ночные тайны - Ганс-Йозеф Ортайль (2006)

Он думал о том, что сказал Петер Файль. Значит, отец беспокоился. Иногда Хойкен замечал, что старик о чем-то размышляет, но они никогда не говорили о том, что его волновало. Георг, конечно, понимал, что в последние годы отец был недоволен работой в области издательства книг. У отца никогда не было даже полугодовой программы. Он планировал обширные, масштабные проекты. Втайне старик сравнивал все с послевоенной разрухой конца 40-х, когда он намечал свои первые серии карманных книжек, или с началом 60-х, когда со своими произведениями на рынок вырвалось новое, молодое поколение. Отец все время ждал чего-то похожего, хотя говорил, что сравнить настоящее время с теми годами невозможно. Тогда было совсем нетрудно совершать настоящие открытия, многие зарубежные писатели в Германии были еще не известны, к тому же появлялись неизвестные ранее работы эмигрантов. Всем этим авторам не нужно было искать себе темы для творчества. Их книги дышали тем, что они пережили в ужасные годы войны. Сейчас все по-другому. Для молодых первый бутерброд с «Нутеллой» несет в себе такие сильные впечатления, что может вполне серьезно считаться темой.

Хойкен вышел из-за стола и стал пробираться к лестнице. Он быстро и довольно энергично спустился вниз. Можжевеловка оказалась очень неплохой. Вся эта атмосфера пивоварни вызвала у него идею о легкомысленном фильме для рекламы. В туалете, возле постоянно промывающихся писсуаров, стояли двое мужчин и беседовали, пока справляли свою нужду. Хойкен поискал свободную кабину, но не нашел и присоединился к ним. Собственно говоря, у писсуара никогда не бываешь один. Журчит вода, слово за слово — в любое время совершенно естественно можно включиться в разговор, как будто ты принадлежишь к обществу, которое встречается здесь каждый день. Но Георг никогда не участвовал в таких сценах. Он всегда сторонился их. Замкнутый, осторожный, целеустремленный. Наверное, в этом была его ошибка. Во всяком случае, теперь он стал понимать, что в его характере есть что-то однобокое, и отец, вероятно, думал так же. В концерне он слыл человеком финансовой и рыночной стратегии. С детства Георг обожал считать. Человек вроде него отправится на скачки, имея с собой четыреста евро, и вернется не в убытке, хоть и без крупного выигрыша. Он считает и подводит баланс. Он точно знает, как при стартовом капитале в тысячу мешков арахиса сделать этот бизнес успешным. Под руководством Хойкена концерн никогда не станет банкротом. Ведь он — продавец без малейшей склонности к спекуляции, которая может привести к краху.

Иногда Георг чувствовал недоверие по отношению к авторам. Он считал их тронутыми, странными и не вполне надежными типами. Многие из них были бесконечно наивными и ужасно самоуверенными. Он не мог понять, почему какой-нибудь чудак вкладывает в свою работу так много сил и времени, не рассчитывая получить за это соответствующее вознаграждение. Непродаваемые шедевры внушали Хойкену ужас. Больше всего он любил иметь дело с авторами, у которых была разумная самооценка, хотя такие встречались редко, а за холодный разум их почти презирали.

Лет десять-двенадцать назад литераторы-новички были еще довольно робкими и сидели перед ним так, будто должны извиниться за свою рукопись. Казалось, они считали помещение издательства священным местом, куда не имели права заходить. Они могли даже подписать договор, не прочитав его. Большинство авторов обычно получали стандартный гонорар, который составлял десять процентов. Отец говорил: «Оформить!», они пожимали друг другу руки, и потом долго от них не было ни слуху ни духу.