Не ссорьтесь, девочки! - Ануш Варданян (2005)

— Парикмахерша? Интересно. А сама-то ты как?

— Я? Как всегда, хорошо. Хорошо девице в средней полосе, можно удавиться на своей косе, — голосит Соня.

Прохожий, глядя на женщину, похожую на супругу Дракулы, отойдя на безопасное расстояние, крутит пальцем у виска.

Нонна кладет карту на карту и спрашивает:

— Софья, скажи, ты устроила дебош в парикмахерской и пыталась унизить бедную девицу?

— Откуда знаешь?

— Ясновидящая потому что.

Соня оживляется:

— Да? А что меня ждет сейчас? Прямо сейчас!

— Муж.

— Муж не ждет, он выжидает. Он ищет повод меня бросить. Он наймет частных детективов и все выведает про меня. Выведает и тоже бросит.

— Каких детективов, безумная? У него нет денег, чтобы билет на трамвай купить!

— Действительно… И почему я с ним живу?

— Прижилась… Как кошка.

— Погадай на меня.

— Да зачем тебе это. Я тебе и так все скажу без Таро. Вляпаешься в очередную авантюру. Потом роман…

— Нет, сейчас, сейчас! Прямо сейчас. Худо мне как-то. Тоска.

— Придешь домой… Жорик, наверное, уже написал про апофеоз старости и теперь думает над тем, чтобы ее избежать.

О боже! У Нонки еще и дар гипноза. Прямо перед собой Соня видит отчетливую картинку: Жорик сидит перед зеркалом и старательно разглядывает белки глаз, оттягивая нижние веки.

— Он, конечно, и не подумал помыть посуду или приготовить что-нибудь на ужин, — продолжает вещать Нонна. А Сонин внутренний взгляд упирается в штабеля грязной посуды. Потревоженные этим взглядом жирные мухи с недовольным гудом взвиваются к потолку.

— Ужас, — шепчет Соня.

— Он голодный и злой.

Воображаемый Соней Жорик открывает холодильник, берет кусок колбасы и механически, глядя в белое безмолвие холодильника, съедает его. И она абсолютно уверена, что настоящий Жорик делает сейчас то же.

— Нонка, что делать?

— Измени жизнь.

— А можно?

— Определенно да!

_____

Нонке Соня верила. Не потому, что та умела гадать на картах или еще какие-то фокусы освоила. Просто Нонна не умела врать. И правдивость ее часто мешала в жизни. А для Сони не было лучшей гарантии от мошенничества. Если человек, вернее, женщина пострадала из-за собственной искренности от чужих людей, не может же она лгать подругам. То есть теоретически, конечно, может, кому-нибудь, незнакомому и малоприятному. Но не ей и не Юле. У Нонны хроническая, если не сказать, дурная болезнь говорить правду. Что-то вроде привычного вывиха. Поэтому Сонька верила подруге. Она прислонилась к водосточной трубе, уперлась лбом, чтобы охладить горячечные мысли. «Изменить жизнь, изменить жизнь, изменить жизнь» — пульсирует в голове. А на трубе написано: «Сдается в аренду баня». Господи боже ты мой! Неужели это ответ? Вот это объявление, что полощется на ветру, эта зеленоватая бумажка, на которой выведено черным фломастером «Сдается в аренду баня», — это и есть возможность изменить жизнь? Не может быть! Какая, к черту, баня? С другой-то стороны, почему нет? Да ладно, Сонька, перестань, это же чистой воды бредятина. Почему нет? Так! Пора кончать этот внутренний диалог. В конце концов, что стоит оторвать кусок бумаги с трубы? Оторвать, а потом спрятать, а после — забыть. Ведь если она не откликнется на знак старухи-судьбы, то она, эта дряхлая карга, выколет Сонькины глазки указующим перстом, а потом съест вместо устриц. И Соня отрывает бумажку с телефоном. Кому хочется ослепнуть, тем более что нынче Соня уже лишилась части красоты.