Семья - Тони Парсонс (2009)

Да, это был какой-то другой мир. Вокруг ее терапевтического кабинета расстилался совершенно другой мир, где ребенок значил не больше, чем булочка в духовке, а мужчина не церемонился со своей несчастной глупой подругой, которая ночью после очередного тяжелого рабочего дня в изнеможении падала на постель и отключалась.

— Так вы скажите ему, чтобы он вел себя поосторожнее. Такое поведение просто отвратительно. Если хотите, я сама с ним поговорю.

— Вы очень милая, — слегка усмехнулась женщина, пожимая руку Меган, которая начала рассказывать ей о внутриматочных средствах предохранения.

Женщины вообще любили Меган. В клинике она была едва ли не самым молодым доктором, поступившим сюда всего месяц назад для прохождения общей терапевтической практики, и все равно уже очень популярным.

Целых семь лет Меган готовилась к этой работе: шесть из них провела в медицинском колледже, а последний год проходила ординаторскую практику в двух лондонских клиниках. Здесь, в муниципальной клинике общетерапевтического профиля, кроме нее, работали еще три врача — все мужчины, так что ей было с чем сравнивать и из чего выбирать.

Когда к ней приходили женщины с жалобами на месячные боли, от которых им хотелось броситься под трамвай, Меган не говорила им, что надо принимать обезболивающие таблетки и терпеть. Когда молодые мамаши жаловались на тяжелую депрессию, от которой по ночам им хотелось рыдать, она не выпроваживала их вон со словами, что трудности с детьми — дело вполне естественное. Когда сканирование затылочной части мозга у внутриутробного зародыша указывало на то, что у него велика вероятность развития синдрома Дауна, Меган обсуждала с пациенткой все возможные варианты, объясняя, что той предстоит принять одно из самых серьезных решений в своей жизни.

Когда ушла миссис Саммер, в дверь ее кабинета просунулась голова доктора Лауфорда. В крошечном кабинетике сразу запахло сигаретами, сыром и маринованными пикулями. Доктор оскалил зубы, очевидно, воображая, что одаривает ее любезной улыбкой.

— Наконец-то вы освободились, — сказал он.

Мистер Лауфорд был официальным научным руководителем Меган, то есть должен был исполнять роль ее учителя, советчика и воспитателя в течение года, после чего она станет самостоятельным врачом. Некоторые молодые доктора боготворили своих наставников, но, проработав с мистером Лауфордом месяц, Меган убедилась в том, что это циничный и наглый тип, который ненавидел ее и все, что с ней связано.

— Нельзя ли побыстрее, доктор Джуэлл? Последнюю пациентку вы принимали тридцать минут.

— Неужели?

— Именно тридцать. — Он постучал пальцем по своим наручным часам. — Между тем, вы должны укладываться в семь.

Меган мрачно посмотрела на наставника. Воспитанная без матери, она привыкла с боем отстаивать свою позицию.

— У этой пациентки выкидыш. И вообще, здесь не Макдоналдс.

— Разумеется, — рассмеялся доктор Лауфорд. — Старик Макдоналдс может позволить себе роскошь тратить на своих клиентов больше времени, чем мы. Пойдемте, я вам кое-что покажу.

Меган последовала за Лауфордом в битком набитую народом приемную.

Лица пациентов выражали разную степень страдания и измученности. Какая-то крупная женщина с татуировками на голых руках кричала на сидящую в регистратуре сестру. Со всех сторон слышался надрывный кашель, детский плач, астматическое дыхание. Некоторые лица Меган узнавала. Вот женщина с циститом, у этого мужчины гипертония, у девочки астма — как и у многих детей, которые дышат городским воздухом. Господи, подумала Меган, сколько же людей ждут своей очереди на прием к врачу!

— Вам предстоит нелегкое утро, — сказал доктор Лауфорд, как будто отвечая на ее немой вопрос. — Ведь из них добрая половина ожидает именно вас.

Стараясь не выдать чувств, Меган вслед за доктором снова вошла в свой кабинет.