Мне не забыть - Елена Свиридова (1997)

Через несколько минут все услышали, как во двор въехала машина. Наташа высунулась в окно и замахала рукой. Конечно, и в других окнах появились любопытные лица, когда во дворе послышалась немецкая речь и четверо молодых парней с гитарой, большой спортивной сумкой и букетом цветов двинулись к дверям общежития.

Непрошеные девицы тоже бросились к окну, стараясь оттолкнуть Наташу.

— Глянь, Клавка, кавалеры-то заморские! — взвизгнула одна.

— Ну? — Клавка подперла руками крутые бока. — А нас прогнать хотят! Как бы не так! — Она двинулась на Наташу.

— Идите отсюда, халявщицы недоделанные! — закричала Наташа, схватила веник и замахнулась на них.

— Наташа, не надо с ними так! — испуганно закричала Зина. — Хуже будет.

— Ну, мы еще поглядим, кто тут недоделанный! — распалялась Клавка в предвкушении борьбы. — А ты не лезь, Зинка, без тебя разберемся!

— Наташа, не связывайся, черт с ними, пусть остаются! — сказала молчавшая до сих пор Лера.

В этот момент постучали в дверь, и вся гамбургская компания вошла в комнату.

Некоторое время все молчали, удивленно разглядывая друг друга. Первой заговорила Лера, стараясь разрядить накалившуюся атмосферу.

— Проходите, пожалуйста. У нас, правда, тесновато немного. Вот так мы и живем. Еще соседки зашли…

— Теснота — не обида. Так у вас говорят? — улыбнулся Юрген.

— Почти правильно. В тесноте — не в обиде. Знакомьтесь. Мои подруги — Наташа и Зина. — Лера вела себя так, словно незваных девиц и не было в комнате. — Садитесь.

Четверо немцев, Наташа, Зина и Лера с трудом разместились вокруг стола на кровати и двух канцелярских стульях.

Юрген поглядел на девиц, стоявших в углу у двери.

— Слишком мало места? — он повернулся к Лере. — Я говорил правильно?

— Да мы так, на минутку, — замялась одна из них, — пойдем, Клавка, у меня щи на плите. Совсем забыла.

— Ладно, Маша, — уступила Клавка. — Пошли. Мы еще покажем этим залетным гордячкам!

На столе рядом с закусками появились всевозможные напитки, фрукты и свежие красные розы. Юрген уселся рядом с Лерой и, ничуть не стесняясь, обнял ее за плечи. Зигфрид молча ухаживал за Наташей, наливая ей пиво, подкладывая на тарелку закуски и иногда обращаясь за помощью к Юргену, когда ему хотелось произнести какую-то фразу. Он был изысканно-вежлив, остроумен, Юрген охотно переводил его смешные реплики и остроты. Скованность первых минут общения быстро прошла, всем было весело и хорошо, и даже вечно занятая и озабоченная Зина приветливо улыбалась симпатичному нагловатому Вернеру, который пытался говорить ей комплименты на ужасающей смеси немецкого с русским и то и дело, словно невзначай, дотрагивался руками до ее обнаженных коленей. Толстый добродушный Хайнц с удовольствием поглощал приготовленную девушками еду, запивая пивом прямо из банки, потом лениво развалился на кровати рядом с Наташей, за что тут же получил от Зигфрида какое-то колкое замечание, на которое ответил ухмылкой.

— Он говорит, здесь место на троих, — перевел Юрген на русский, — а два места уже заняты.

— Ну и что тут смешного? — вступилась Наташа за своего соседа.

Юрген перевел ее слова на немецкий, и все четверо вдруг захохотали, вызвав недоумение девушек.

— У немцев такой юмор, — объяснил Юрген по-русски, — как это лучше сказать — тупой и грубый.

Теперь уже смеялись все, потом Юрген, встав из-за стола, вытащил гитару из красивого кожаного чехла и стал перебирать струны. Разговоры стихли, и он запел свои веселые и незатейливые песенки о любви, глядя на Леру и коротко пересказывая по-русски их содержание. В этих песнях все было просто — он любит ее, она любит его, они расстаются и снова встречаются. Потом он пел на английском известные песни «Битлз», которые еще недавно в России были запретны и недоступны для большинства, потом попытался спеть по-русски, и все стали ему подпевать.