Лабиринты судьбы - Марина Преображенская (1996)

Большие звезды усеяли темное, почти черное небо. Звезды как звезды. Такие же, как у нас. Я провела взглядом по засаженному тропическими растениями скверу. Он был необычно ярок, но вот лесок за лужайкой у госпиталя показался мне таким же, как у меня на Украине, а впрочем, и в России он точно такой же. Только здесь все ухожено, чисто, прибрано. Я даже наблюдала однажды, как по лесу ходил человек с большим пылесосом, и меня это жутко развеселило.

Днем в лесу безбоязненно бегали ребятишки. Ближайший пруд был огорожен, между деревьями стояли качели и деревянные идолочки, полые внутри, с отверстием на месте лица. Детишки забирались туда и выставляли свои мордашки в круглые отверстия, получались идолы с человеческими лицами.

Это было очень забавно. Но больше всего меня удивили огромные подберезовики, с яркими шляпками и крепкими чистыми ножками. Я сорвала один гриб и понюхала, нет ли здесь какого-нибудь подвоха. Ко мне тут же подбежала малышка в голубеньком джинсовом комбинезончике и укоризненно покачала головой:

— Так нехорошо делать.

— А тебе разве не говорили, что нельзя вести беседы с незнакомыми людьми? — сделала я контрзамечание и посмотрела на чуть изменившееся личико русоволосой куколки. Девочка критическим взором оценила меня и тут же сообразила, что ответить:

— Я и не разговариваю с незнакомыми.

— Как же? — удивилась я.

— Вас тут все знают. Все мамы. — Она показала в сторону скамеек, на которых сидели молодые мамаши. Совсем как у нас, они пасли своих несмышленышей на ярко-зеленой травке.

— Вы из России? — спросила она. Я была поражена той заинтересованностью нашей страной в пору, когда государство уже раздробилось и ослабло, но открыло большие перспективы в своем развитии.

— Из России, — ответила я.

— А моя мама колумбийка, а папа американец! — воскликнула девочка и, смеясь, убежала от меня.

Открытое окно влажно дохнуло близким океаном. Я еще раз посмотрела на звездное небо и легонечко постучала пальцами по коробке кондиционера. Он внезапно заработал. Тоже как в нашей стране, улыбнулась я, закрыла окно и легла спать.

Уснула я быстро. Свежий воздух, прогулки по лесу, купание в бассейне делали свое дело. Я крепла на глазах, сон мой стал более спокойным. Я больше не вскакивала от кошмарных видений, не просыпалась от боли, хорошо ела и не впадала в депрессию. Леша был рядом. Изредка он отлучался по каким-то своим делам, связанным обычно с переговорами с Москвой. После переговоров он бывал немного удручен, но, в общем и целом, всегда находился в ровном и хорошем расположении духа.

Проснулась я неожиданно. Мне ничего не приснилось, но что-то необъяснимое заставило меня открыть глаза и прислушаться к звукам в квартире. Мне показалось, что в соседней комнате кто-то разговаривает. Я напрягла слух и поняла, что это говорит Леша. Вероятней всего, по телефону.

Я осторожно встала с кровати, подошла ко второму аппарату, стоящему на подоконнике за занавеской. Мне некуда было звонить, а Леша, чтоб не беспокоить меня, пользовался аппаратом в другой комнате. А этот телефон убрали со стола и поставили на подоконник.

Медленно, чтоб не звякнуть электронным сигналом, я подняла трубку. «Интересно, с кем он говорит? — промелькнуло у меня в голове, пока я подносила трубку к уху.

— Артур, я уже начинаю путаться во всех этих именах! — воскликнул Леша слегка раздраженным голосом. — Ты мне не мути воду, а ответь прямо, что там с дивидендами?

— Вольф, какие дивиденды?! — возмутился чем-то Артур на том конце провода, и я удивилась, неужели и здесь, в Америке, у Леши крутятся какие-то дела. — Я был вчера на пятачке, ты выбыл из обоймы.

— Ну-ка, повтори еще раз, ты, ты! — Леша задохнулся от негодования. — Ну, ладно, вернусь в Москву, поговорим, — пообещал он, и я поняла, что это разговор с Москвой.