Любовный пасьянс - Елена Озерова (1997)

— Дальше… — в голосе Володи послышалась издевка, — дальше… Внезапно его, как говорится, посетила любовь всей жизни. Сокрушительная страсть, или как там это называют в романах. Звали эту «любовь» Светочкой, и было ей всего восемнадцать, она училась на втором курсе. Пришла к нему в спецсеминар — и все, папочка взглянул на нее и пропал.

— Навсегда? — вырвалось у Алены.

— Для меня и мамы — навсегда. Студенточка Светочка оказалась большой стервой и поставила ему условие — никогда не встречаться с прежней семьей.

— И вы с ним с тех пор совсем не общались?

— Практически нет.

Он нахмурился, в уголках рта обозначились резкие морщинки. Алена мягко дотронулась до его руки:

— Для вас это, наверное, было большим ударом. В пять-то лет!

Володя пожал плечами:

— Я никак не мог осознать, что отец меня бросил. А когда наконец понял это, никак не мог понять — за что? Что я такого сделал, почему он ушел и больше никогда не придет? Сначала винил во всем себя, потом… В общем, когда мне было десять лет, он захотел наконец меня увидеть, но тут уж я сам наотрез отказался с ним встречаться.

— А его новая семья? У вас есть ведь, наверное, сводные братья или сестры?

— Есть. И сестра, и брат. Но, честно говоря, я их увидел только на отцовских похоронах. А его жена — та самая студенточка — сделала блестящую карьеру, теперь профессор, доктор наук. Тоже преподает в университете.

Видно было, что эти воспоминания не доставляют ему удовольствия, но Алена опять не сдержалась:

— Неужели за все время вы с отцом так и не виделись?

— Виделись… однажды. Это ведь он помог получить мне стажировку в Америке. Я хотел отказаться, но мама настояла.

— Вы так и не простили его? — осторожно спросила Алена.

Володя горько усмехнулся:

— Такие вещи не прощают. Если ты женишься, ты берешь на себя громадную ответственность за жену и еще большую — за ребенка. Они должны тебе полностью доверять. А предавать тех, кто тебе доверился, — последнее дело.

— Но он полюбил, — тихо сказала Алена. — А любовь, знаете, многое искупает.

— Но не предательство.

Складки у Володиного рта обозначились еще резче, лоб прорезала глубокая поперечная морщина. Кажется, мысленно он снова вернулся в то далекое время, когда чувствовал себя брошенным мальчиком. Алене стало его нестерпимо жалко, захотелось прижаться губами к этому упрямому лбу, привлечь к себе, гладить по темным жестким волосам… С трудом подавив вдруг вспыхнувшее желание, она спросила:

— Вы любите Шварца?

— Какого?

— Драматурга, Евгения Шварца.

Он недоумевающе посмотрел на нее:

— Люблю.

— Помните, у него в пьесе «Обыкновенное чудо», когда Волшебник говорит Медведю, что такое любовь?

В его взгляде, кроме недоумения, появился интерес:

— Ну, напомните.

Медленно произнося слова, Алена процитировала:

— «Кто смеет рассуждать или предсказывать, когда высокие чувства овладевают человеком? Нищие, безоружные люди сбрасывают королей с престола из любви к ближнему. Из любви к родине солдаты попирают смерть ногами, и та бежит без оглядки. Мудрецы поднимаются на небо и ныряют в самый ад из любви к истине…»

Володя усмехнулся:

— Так нравится, что наизусть выучили?

Алена провела по лицу рукой:

— Когда-то, во времена туманной юности, в десятом классе, я решила стать актрисой, вот и приготовила этот монолог, чтобы прочитать на творческом конкурсе.

— Прочитали?

Алена рассмеялась:

— Нет. Вовремя поняла, что у меня нет таланта, и поступила на журфак.

Володя пристально посмотрел на нее:

— А зря. Если бы комиссия вас сейчас слышала, вы бы точно прошли конкурс.

Она покачала головой:

— Не надо иронизировать. Лучше признайтесь, помните это место?

— Ну, помню.

— А помните, как там дальше?

Володя опять скривил рот в упрямой усмешке: