Соблазн - Кен Шэйкин (2009)

Барбара реально начинает чувствовать, что существует заговор против ее женской природы. Между ее дочерью, укравшей ее одноразового любовника, и зятем, ворующим одежду своей жены. Не говоря уж о фильмах геев и живых шоу дрэгов, еще одной демонстрации врожденной потребности мужчин в женщине, вырезанной из его собственной плоти и носимой как вторая кожа. Неужели они не могут заниматься своим блудом без модных заявлений. Ведь смысл в том, чтобы снять одежду, а не надеть ее.

— И он еще имел наглость заявлять мне, что я лишена вкуса!

— Именно по этой причине он был таким непреклонным, мама. Ричард ненавидит женщин с плохим вкусом. Он любит сдержанных женщин. Поэтому и хотел разделить жизнь со мной.

— Чтобы делить твою губную помаду? Этот мужчина — гей! — выкрикнула Барбара, окончательно утратив контроль над собой.

— Мне хотелось бы, чтобы все оказалось так просто. Он слишком любит женщин для того, чтобы быть геем. Любит настолько сильно, что ему нравится чувствовать себя женщиной. Но только во время секса. Это возбуждает его. Боже, он хотел заниматься этим со мной, надев мою одежду!

— Этот мужчина — лесбиянка!

Это уже слишком для ушей бабушки. Так много говорится о геях и лесбиянках и о других разнообразных трансмутациях полов, что любому нормальному человеку кажется просто нелепым поменять одежду, не изменяя свой пол. Наличие рогов не оправдывает извращения. Она думала, что единственная в семье способна изменяться. Неужели отчаяние заразно? Эпидемия потребностей поражает даже души скучных дураков. Неужели весь мир сошел с ума на почве секса?

— Я так рада, что мы, в конце концов, сидим вместе и разговариваем. Только мы вдвоем. — Хейди коснулась рукой колена матери.

Барбара содрогнулась при мысли о некотором лесбийском подтексте, который, словно попав в зону работы вентилятора, распространился по всей комнате. В этом случае можно было бы говорить о лесбийском инцесте.

— Мать и дочь. Вместе. — Хейди явно чувствовала себя свободной от секса, который когда-либо у нее был. — Делятся своими секретами. Ведут женский разговор.

— Скорее разговор двух потаскушек. — «Или еще хуже!» — Я действительно не хочу обсуждать твою сексуальную жизнь. Тем более жизнь с болваном, за которого ты вышла замуж.

— Наша сексуальная жизнь была хорошей, — призналась Хейди. — Хотя Джок удовлетворяет меня, как ни один другой мужчина в жизни.

Дик и Джок. Почему женщины всегда думают, что последний мужчина — единственный, кто может заполнить их внутреннюю пустоту? Барбара потрясла головой.

— Я не могу поверить в то, что услышала.

— Должно быть, для тебя это было шоком, мама.

Дочь не понимает, почему это так ее шокировало. Открытие, что бабушка не единственная шлюха в их семье, восстановило ее веру в институт брака. Снова находясь на грани онемения, Барбара слышит точно со стороны свой голос, высказывающийся в защиту института брака.

— Ты не можешь просто бросить своего мужа ради хорошего трахальщика. Тебе должно быть известно, что извращенец был извращенцем и тогда, когда ты выходила за него замуж.

— В наших отношениях всегда было что-то не так. Но я не могла понять, что именно. Сначала я обнаружила, что мои вещи никогда не лежат на своих местах. Я не могла объяснить их внезапного исчезновения. До того, что произошло приблизительно год назад, когда я неожиданно вошла к нему в ванную. И обнаружила там несколько вещей, которые безуспешно искала. Они были на нем. Разумеется, я пришла в ужас, но что я могла сделать! Мне надо было думать о маленьком Ричи. И я была замужем за этим человеком.

— И ты по-прежнему замужем за ним. Несмотря на сожительство с моим одноразовым дружком.

— Я не стала бы выражать это таким образом.

— А что Дик думает о вашем обмане? И как он относится к тому, что Джок играет в мяч с его сыном?

— У него нет выбора.

— Значит, последует еще один грязный бракоразводный процесс?