Опасная любовь - Николай Новиков (1995)

— А в это время обнаружили Ларису. Она лежала там, где он оставил ее. Кто-то ударил ее ножом в сердце. Женщина с собакой описала следователям Сережу, который якобы угрожал убить Ларису, родители сразу же сказали, что это был ее муж, с которым их дочь собирается расходиться, и милиция приехала к нам. Тут они и дождались Сережу.

— Ножом… — в ужасе прошептала Наташа. — Да у него и ножа-то никогда не было. Это не он сделал, кто-то специально подкараулил Ларису.

— Это я виновата, что он поехал к ней… Даже и не знаю, Наташенька, он в последнее время так ненавидел Ларису, что… даже сказать страшно… мог… А я настаивала, просила, чтобы он поехал, встретился, поговорил… Ну почему, почему я вбила себе в голову, что ему нужно встречаться с Ларисой?! Не поехал бы, ничего бы не случилось… А сейчас он, бедный, в тюрьме…

— Это не он, — твердо сказала Наташа. — Нужно пойти и сказать им, что Сережа не мог никого убить.

— Я уже сказала, — махнула рукой Мария Федотовна. — Позвонила заместителю прокурора Москвы, начальнику уголовного розыска, они обещали завтра же разобраться с этим вопросом. Завтра… А сейчас мой мальчик сидит в тюрьме… — И она снова залилась слезами.

— Может быть, нужно сейчас поехать к нему?

— Нет, милая, сейчас невозможно с ним увидеться. Сейчас мы можем сделать для него только одно: быть вместе. Он так хотел этого, так мечтал, чтобы мы с тобой были вместе. — Мария Федотовна села рядом с Наташей, обняла ее. — Поэтому я и позвонила тебе, и никуда теперь не отпущу. Мне кажется, ему будет легче, если он почувствует, что мы с тобой сидим рядом и думаем о нем.

— Наверное, не нужно мне было психовать и убегать… — снова заплакала Наташа.

— Милая моя, — всхлипывая, проговорила Мария Федотовна. — Если бы со мной так обошлись, я бы тоже убежала. Ты умница, это я дура, совсем ослепла…

Две женщины, обнявшись, плакали на кухне. А внизу, у грязной арки, Андрей посмотрел на часы и, сгорбившись, направился к такси, ждущему его неподалеку. Похоже, сегодня его помощь не понадобится Наташе.

43

Петр Яковлевич Нигилист в нервном возбуждении бродил по комнате. Его длинный нос дергался чаще, чем обычно, близко посаженные глаза не казались водянистыми — голубое, неистовое пламя полыхало в них. Сквозь плотно сжатые губы рвалась наружу дьявольская усмешка. И не могла вырваться. Нигилист не умел улыбаться.

— Сегодня, — сказал он себе, потирая руки. — Сегодня все решится. Все будет кончено. Завтра начнется другая жизнь. Ты чувствуешь это, Наташа? Скоро ты будешь моей. Завтра… Нет, завтра я устрою себе день отдыха. Послезавтра я начну всерьез думать, как вернуть тебя. Ты снова будешь моей. Навсегда.

Зазвонил телефон. Нигилист склонился над аппаратом — номер не определился, похоже, звонили из автомата. Петр Яковлевич покачал головой и взял трубку.

— У тебя номер не определился, Петя? — услышал он голос Станислава Посувайло. — Поэтому так долго соображал, отвечать или нет. Так?

— Так, Стас, — кивнул Нигилист, словно генерал стоял перед ним. — Откуда ты звонишь?

— Из машины, откуда еще звонят государственные люди?

— Разобрался с антизаписывающим устройством?

— Да, спасибо, Петя. Догадываюсь, эта хреновина меня уже как минимум раза три выручила.

— И сейчас включил?

— А как же ты думал? Нигилисту палец в рот не клади, кто ж этого не знает? Правда, и кто знает, попадается, как я, например. Помню, помню, Петя. А ты помнишь?

— Помню, что я твой большой должник, Стас. Про Нигилиста знают и то, что долги он платит вовремя.

— А теперь к делу, — резко сказал генерал. Голос его стал жестким, властным. — Давай по-дружески, Петя, информация — только для меня. Ты убрал Назимова?

— Не только Назимова, — спокойно сказал Нигилист. — Обоих Кеннеди, Анвара Садата, Индиру Ганди, эрцгерцога Фердинанда в Сараево и Столыпина — всех убрал я. Признаюсь. Надо явиться с повинной?