Вафли испеклись, и Бун, предложив Сисси стул, поставил перед ней тарелку с завтраком. Она съела все с аппетитом, чем доставила ему огромное удовольствие, не говоря уже о коротеньких восклицаниях вроде: «Потрясающе!» и «М-м, как вкусно!»

Как забавно! Сисси, которую Бун всегда считал замкнутой и скромной, по крайней мере именно такой она была в школе, не стесняясь умяла три вафли, шесть кусочков бекона, две ложки крема, половину чашки черники, выпила две чашки кофе и погрузилась в работу. Теперь Бун вынужден признать, что эта новая нынешняя Сисси, страстная любительница книг, пылкая любовница и обладательница завидного аппетита, шокировала его и интриговала. Такое сочетание: чопорность, сексуальность и любовь к вафлям – завораживало, и Бун хотел ее.

А это очень плохо.

Раздавшееся из гостиной пение Наны вернуло его в реальность.

– А где кофе? – остановившись в дверном проеме в позе детектива, вопросила пожилая дама.

– Вообще-то всем известно, что по окраинам Кетл-Ноба бродят страшные медведи, которые подчиняются только нам, – ответил Бун. – Они особенно злы по утрам. Большинство из них передвигаются на двух ногах и в данный момент пребывают на кухне.

Его ответ был банален, но все же вызвал у Наны усмешку. Дама устремилась к чашке, и Бун предложил ей крем и кусковой сахар, приобретенный в местном неприметном магазинчике, где он обычно покупал заменитель сахара для матери.

– Прошу прощения, – сказала Нана, обхватив ладонями чашку, – сперва мне следовало пожелать доброго утра.

– Да ладно, не для всех подъем на рассвете – радость, – заверил ее Бун и сразу почувствовал себя лучше: наконец-то мысли о сексе покинули голову.

Он мысленно воздвиг вокруг своего разума кирпичную стену в надежде, что ни одна запретная мысль не сможет сквозь нее пробиться, иначе ему не удастся ни на чем сосредоточиться весь день.

– Нана, ни о чем не переживай, – успокоила старушку Сисси. – Звонки в страховую, поиски жилья, вопросы Эдвины – со всеми справимся.

– Конечно, справимся, дорогая. – Нана похлопала внучку по плечу.

Бун тем временем закончил приготовление завтрака для себя и Наны. Сисси допивала свой кофе. За столом они вели простой и непринужденный разговор, никто и словом не обмолвился о старом дереве, обрушившемся на крышу их дома, и проблемах, за этим последовавших. Но всякий раз, когда смотрел на Сисси, Бун вспоминал вечер в джакузи, поэтому старался фокусироваться на Нане: интересовался последним шоу, которое она смотрела, спрашивал, какую музыку предпочитает, где провела самое незабываемое путешествие…

Время шло, и хотя Буну нравилось их общество, им пора было уходить: с каждой минутой терпеть присутствие Сисси ему становилось все труднее.

Он уже собрался было доесть последнюю вафлю, поскольку гости заверили, что сыты, – когда в дверь постучали, причем уверенно, громко.

– Кто это? – изумилась Нана, так что вилка и нож в ее руках замерли над тарелкой.

У Буна заныло сердце. Кто бы ни стоял у двери – мать, отец или сразу оба, а в том, что это родители, он не сомневался, – это задержит его столь желаемое прощание с Сисси. Бун поднялся:

– Я почти уверен, что это мои родители. – И после паузы, дав возможность обеим осознать услышанное, добавил: – Мне жаль, леди, но веселье окончено.

Глава 14

Пожилые люди хоть и себе на уме, но тоже замечают многое. И Нана вовсе не дура. Пока тихо ела вафли и пила кофе, старушка вспомнила предыдущий день: как Бун танцевал с Сисси на заднем дворе здания библиотеки; как предложил им переночевать у него, причем сделал все возможное, чтобы обеспечить им максимум удобств. Разумеется, воспитание не позволяло Буну проявлять неуважение или безразличие к старшим, но Нана подозревала, что дело тут не только в ней.

Он так старался ради Сисси.