Все ради любви - Элис Петерсон (2015)

– Правда в том, что… Я не могу потерять тебя. Только ты нас всех и держишь. Джереми заставил меня пообещать, что я буду за тобой присматривать… И… О, послушай, я бездарь. Но знаешь, никто еще мне не осмеливался перечить. – Он выдавливает из себя улыбку: – Ты тоже умеешь за себя постоять.

– Это не первое мое сражение. Я привыкла бороться.

– Ты имеешь в виду… за Айлу?

Он впервые произнес ее имя с момента, как я их познакомила.

– Вы проницательны, – говорю я.

– Если не хочешь обсуждать это со мной, я пойму.

Как ни странно, я еще больше хочу с ним об этом поговорить.

– Почему не хочу?

– Конечно. То есть я…

– Если вам нужен диагноз, то у нее ДЦП.

– Нет, не нужен. Правда не нужен.

– Для меня это просто моя дочь, у которой тонкие ножки. И она может все.

Почему, стоя перед ним, я чувствую себя такой уязвимой? К моему удивлению, я вдруг начинаю рассказывать Уорду о первых двух годах жизни своей дочери.

– Прости, это, наверное, глупо, но я всегда представлял себе больных ДЦП в инвалидной коляске.

– Не всегда это так. Существуют различные типы, различные степени. Если у тебя ДЦП, это еще не значит, что ты не можешь жить самостоятельно, выйти замуж, иметь детей, вести нормальный образ жизни.

Я перечисляю все, что мне так хотелось бы, чтобы было у Айлы.

– Лекарства нет, но можно немного смягчить последствия болезни. Айла делает физиотерапию дважды в день, или, по крайней мере, почти всегда. Иногда после работы у меня просто не хватает сил этим заниматься.

– Я могу представить. Мне жаль.

– Мне не нужна ваша жалость, – отвечаю я, снова нервничая. Я понимаю, что Уорд пытается мне сказать, но я ненавижу жалость. И Айла тоже ненавидит, когда ее жалеют. Она столь же упряма, как и я, и ей не нравится думать, что есть что-то невозможное, что есть причина, по которой ей не добиться в чем-то успеха.

Уорд открывает шкаф и достает бутылку красного вина. Он не спрашивает, хочу ли я выпить, а просто наливает вино в бокал.

У меня звонит мобильный. Я говорю Уорду, что это отец Айлы, и выхожу из офиса, чтобы поговорить в спокойной обстановке.

Поговорив, я иду обратно. Уорд спрашивает:

– Почему Дэн вернулся?

А он умеет слушать, с этим не поспоришь.

– Долгая история.

– Я никуда не спешу. Может быть, закажем еду в офис?

Он роется в ящике своего стола.

– Китайскую или тайскую?

– Стоп. Разве тебе еще не пора домой? – спрашиваю я, внезапно перейдя на «ты». Что-то идет не по плану. Я запуталась: то я злюсь на него, ненавижу, а потом вдруг распиваю с ним вино в кабинете. Уорд извинился, я приняла извинения, и нам обоим пора по домам. Мне – к Айле, Уорду – к своей жене.

– Останься. Расскажи мне еще о себе.

– Зачем? Ты мне о себе ничего не рассказываешь.

– Потому что рассказывать нечего.

Он лжет.

– Тебя ведь ждет жена?

– Ее нет дома.

– В самом деле?

– К чему все эти вопросы?

– Можешь говорить.

– Честно. Слушай, я понимаю, что тебе пора домой, к Айле.

Я как бы невзначай упоминаю Руки.

– Но я вот, например, собираюсь остаться тут, немного перекусить, так что если у тебя не запланировано какое-то потрясающее свидание или встреча с друзьями… – начинает Уорд.

Я в нерешительности, а потом в моей голове снова звучит голос Лиззи: «Разве тебе не хочется узнать, что происходит за закрытыми дверями? Потому что, поверь мне, там точно что-то есть!» И после разговора с Джереми я убеждена, что Лиззи была права.

Я звоню Руки и спрашиваю, может ли она посидеть с Айлой. Конечно, я объясняю все срочной работой, но по голосу Руки я понимаю, что она уже подумала про свидание с таинственным незнакомцем.

Повесив трубку, я говорю:

– Я расскажу тебе про Дэна, но при двух условиях. Первое: ты объяснишь, что за проблемы со Спенсером.

– А второе?

– Закажем что-нибудь тайское.