Шедевр - Миранда Гловер (2006)

Весь день мы с Петрой готовились. По нашему замыслу мне должно быть двенадцать лет, и я надела красное платье в клетку, белые хлопчатобумажные гольфы, старомодные туфли на шнуровке, каштановый парик, который заплела в косы, и шляпку с малиновой ленточкой. Основной деталью представления служила скакалка, через которую моя героиня прыгает, напевая. И через детскую песенку история убийства открывается как ей самой, подсознательно постаравшейся забыть о происшедшем, так и зрителям, которые из предыдущих выступлений заключили, что брат утонул в результате несчастного случая. Создавался жуткий контраст между нежностью мелодии и ужасным признанием, содержащимся в стихах.

Для создания необходимой мрачной обстановки мы провели целую вечность, устанавливая освещение так, чтобы моя Эстер отбрасывала длинные тени. Мы настроили оборудование для съемок, и впервые на сайте должна была состояться прямая трансляция. Я спряталась за муслиновыми шторами, а Петра завела в комнату гостей. Представление было назначено на двенадцать часов ночи. Все расселись вокруг вымышленной сцены. В полночь Петра отодвинула шторы, и я вышла.

Я стояла в театральной позе, глядя на зрителей и готовясь начать. И тут я увидела, что он смотрит на меня — мужчина с последнего показа. С того вечера я о нем не вспоминала. Несмотря на то что он очень мало рассказал Петре о себе, она уверяла, что это опытный коллекционер, который собирается купить все мои работы. Я воспринимала ее слова с недоверием. Это казалось несбыточной мечтой, к тому же Петре очень хотелось принять желаемое за действительное. Прошло более недели, и мы его ни разу больше не видели. Мой ум быстро заработал. Как он узнал о представлении? Но ведь на моем сайте висело приглашение. Он, должно быть, увидел его и решил прийти. Мне не хотелось отвлекаться из-за его присутствия, но я ничего не могла с собой поделать. Поэтому я на минуту закрыла глаза, а когда открыла, старалась не смотреть в его сторону. Потом я начала выступление.

После представления Петра организовала сумасшедшую вечеринку. Из Стокгольма прилетели наши друзья, помешанные на рейве, и как только я закончила, из динамиков раздались оглушительные звуки. Выступление прошло хорошо, хотя к тому времени все уже так развеселились, что трудно было получить объективную оценку. Главное преимущество видеосъемки заключается в том, что ее можно просмотреть на следующий день и, в случае чего, стереть. В целом, из записей могло получиться что-то интересное, даже если приходилось делать сложный монтаж и накладывать голос, который комментировал бы происходящее, открывая недосказанное.

Я быстро поменяла костюм на джинсы и присоединилась к вечеринке. Я старательно высматривала незнакомца среди гостей, но он исчез. Петра была недовольна, что упустила его, утверждая, что даже не подозревала о его присутствии. Она терпеть не могла, когда ее ожидания не оправдывались, и заявила, что он — всего лишь видение, вызванное моим подсознательным желанием найти агента.

Следующее утро доказало ее неправоту. Я проснулась от настойчивого стука в дверь. Комната была испещрена следами вчерашнего разгула, Петра куда-то ушла после вечеринки и еще не возвращалась. Я вскочила, завернулась в саронг и подошла к двери, ожидая увидеть одного из наших приятелей из Стокгольма, вернувшихся раньше Петры. Вместо этого я нос к носу столкнулась с тем незнакомцем в костюме. Однако на этот раз на нем были джинсы и футболка. Он был гладко выбрит. Рядом с ним я почувствовала себя заросшей паутиной неряхой. Я даже не потрудилась смыть макияж, когда ложилась спать; по окончании вечеринки я просто рухнула на постель.

— Ой, извини, я не хотел тебя будить, — сказал он. Его манера говорить навевала мысли о бейсболе, недорогих кафе, желтых такси и умеренном движении на тротуарах.

Поняв, что уже поздно извиняться за свой внешний вид, я провела рукой по волосам, сделала шаг назад и приглашающим жестом попросила его войти.