Дорогой ценой - Эльза Вернер (2016)

Сегодня я видел, как ты дрожала за меня и хотела броситься навстречу грозившей мне опасности, чтобы только не разлучаться со мной, и теперь ты не решаешься повторить те слова, потому что чувствуешь – они ложь, за которую мы оба платим своим счастьем. Теперь наконец все должно быть выяснено между нами. Я люблю тебя, Габриэль, хотя и боролся с этой любовью всеми своими силами, всей своей гордостью. Чудное сновидение должно было кончиться. Я дорого поплатился за свою самоуверенность. В то время как я старался подавить страсть, она со страшной силой рвалась наружу, давая мне чувствовать всю свою власть. Я облекался в ледяную холодность и суровость в отношении тебя, искал спасения в разлуке, в борьбе с враждебными стихиями, которые как раз в это время со всех сторон обступили меня, но напрасно. Я расстался с тобой, но твой образ не покидал меня ни наяву, ни во сне; он преследовал меня и здесь, среди уединенных занятий, и среди самой кипучей деятельности, и, когда я вступал в борьбу со своими противниками, твой образ появлялся передо мной, как солнечный луч, прорывающий грозовые тучи, окружившие меня, и увлекал все мои мысли и чувства к тебе, к тебе одной!

Ты должна стать моей – или нам придется расстаться навсегда, третьего решения быть не может, оно погубило бы нас. Ответь, Габриэль, кого ты любишь? К кому относились страх и нежность, которые я читал в твоих глазах? Я жду.

Габриэль, ошеломленная, слушала этот взрыв страсти, находивший слишком громкий отклик в ее собственном сердце. То, что высказывал Равен, было только отзвуком ее собственных чувств. Ока также боролась со своей любовью, также пыталась бежать от ее власти, уйти от которой оказалось невозможно. Перед этой горячей страстью, которая с какой-то первобытной силой вырвалась из души сурового человека, должно было исчезнуть все, что до сих пор казалось девушке жизнью и любовью. Габриэль пробудилась, заглянув в глаза настоящей пылкой страсти, и хотя сознавала, что эта вулканическая натура со своей мрачной глубиной и всепожирающим пламенем скорее способна уничтожить ее, чем сделать счастливой, не чувствовала страха. То, что до этого дня она называла счастьем, побледнело и исчезло, как неясное видение, перед ярким светом, озарившим ее.

Она сделала последнюю попытку уцепиться за прошлое:

– Но Георг? Он любит меня и верит мне, он будет глубоко несчастлив, если я покину его.

– Не произноси этого имени! – сказал барон, и его взгляд загорелся ненавистью. – Не напоминай мне постоянно о том, что этот человек вечно стоит между мною и моим счастьем, – это может иметь для него роковые последствия. Горе ему, если он потребует, чтобы ты сдержала слишком поспешно данное слово! Я освобожу тебя от него волей или неволей. Что ты для этого Винтерфельда? Чем можешь ты быть для него? Может быть, он и любит тебя по-своему, но заставит тебя опуститься в будничную жизнь и ничего не даст тебе, кроме самой обыденной любви. Если он лишится тебя, то сумеет заглушить свое горе и найдет утешение в своей будущности, в своем призвании и в другой привязанности.

А я, – при этих словах голос барона упал, выражение ненависти исчезло с его лица и суровый тон сменился невыразимо мягким, – я никогда не любил, никогда не знал, что такое мечта и грезы. В неустанной погоне за властью и почестями я не знал потребности счастья, которая так поздно пробудилась во мне. Теперь, в осеннюю пору моей жизни, завеса упала с моих глаз, и я понял, что потерял и чем никогда не владел. Суждено ли мне действительно на веки потерять это? Не боишься ли ты той пропасти, что проложили между нами годы? Я не могу предложить тебе молодость – она прошла невозвратно, но то, что я теперь испытываю к тебе, горячее и сильнее всех юношеских грез и угаснет лишь с моей жизнью.