Мужчина, которого она забыла - Роуэн Коулман (2016)

Девушка медленно и лениво выделывает на шесте пируэты – зажимает его между бедер, повисает вниз головой, царапая грязную сцену акриловыми ногтями, оборачивается вокруг себя и стрижет воздух ногами. Трое или четверо мужчин у сцены наблюдают за ее гибким и хрупким телом, не сводят глаз с маленькой груди, которую и грудью не назовешь, с бледной кожи, туго натянутой на ребра, с плоского мальчишеского зада и скучающего лица. Что ж, эта хотя бы трусики не скинула.

Я рада, что не работаю в клубе, где принято снимать с себя все, хотя и у нас в отдельных кабинетах чего только не творится. Мне об этом знать не положено, вот я и делаю вид, будто не в курсе, какая возможность для заработка есть при желании у танцовщиц. И они так невзначай ею пользуются, будто речь идет о ночной смене в супермаркете. Вот что меня больше всего поразило, когда я весной сюда устроилась: легкость, с какой они, тем или иным способом, продают свое тело. Здесь не найдешь образованных девушек с хорошим воспитанием, о которых пишут в воскресных приложениях к газетам – тех, что пошли в стриптизерши из любви к постмодерну или чтобы платить за учебу. Нет, здесь работают те, у кого нет ни выбора, ни будущего. Дальше следующего танца они не загадывают. Это видно по лицам. У меня тоже нет будущего: ни диплома, ни парня, и шансы один к одному, что я унаследовала болезнь, от которой мозг начнет деградировать раньше, чем я успею найти свое место в жизни. Мама не сразу узнала, что у нее есть этот ген, вот и я пока не знаю. Впрочем, даже сейчас, когда можно все выяснить наверняка, я не хочу этого делать. Потому что есть одно решение, которое нужно принять, думая не о том, что может случиться, а о том, какой я на самом деле человек.

И я это решение приняла: я хочу сохранить ребенка.

Мама воспитала меня на книгах Джейн Остин и сестер Бронте. Я выросла с верой в святость любви, в то, что секс и романтика неразрывно связаны, а невероятное стечение обстоятельств может спасти самое отчаянное положение. Даже в нашем женском мирке, где не было ни отца, ни дедушки, ни братьев, я мечтала о непогрешимом герое, который станет ключом к моему счастью. Как Грэг, который появился у мамы, и она… успокоилась. Словно он был ее недостающим кусочком, а мама искала его, даже не зная об этом, и вот наконец нашла.

Впрочем, до Грэга она тщательно оберегала свою личную жизнь. Никто из ее мужчин не ночевал у нас, не оставался на чай, не набивался ко мне в друзья. Я иногда думаю – может, зря мама не показала мне с самого начала, что отношения приходят и уходят, что люди могут тебя использовать, причинять тебе боль, говорить одно и тут же отказываться от своих слов. Впрочем, это не помогло бы – слишком страстно я верила в любовь. В детстве я долго была уверена, что мама предпочла остаться одна, потому что по-прежнему любит отца, этого призрачного героя, который, я в этом не сомневалась, однажды вернется и заявит на нас права. Однако он не вернулся, а если и вспоминал за последние двадцать лет о маме, то обо мне не думал ни секунды. Я для него не существовала. Все эти годы я боялась, что случайно его встречу, и боялась совершенно напрасно – он-то вовсе об этом не беспокоился.

Конечно, когда мама рассказала правду, я обиделась и разозлилась. Новость оказалась такой тяжелой, и я сбежала из дома, хотя нужна семье, и вернулась в это место, которое надеялась больше никогда не увидеть. Почему? Не знаю. Но и остаться я не могла. Дома я бы злилась на маму. А мне нельзя на нее злиться.

Особенно после того, как я по собственному легкомыслию потеряла отца своего ребенка.