Любимые и покинутые - Наталья Калинина (1994)

В коридоре было тихо и темно. Свет горел только на кухне, где было царство Терезы. Я дошла до поворота. В будуаре мадам Брошкевич горела настольная лампа под розовым абажуром и тихо играла музыка из радиоприемника. Вот и дверь в кабинет Там тоже темно и тихо. Мне не хотелось больше видеться с Тадеушем — нас словно уже ничего не связывало, к тому же я испытывала смертельную усталость и была неспособна на какое-либо общение. Я открыла дверь и вошла в кабинет. Прислушалась. Кажется, никого. Сквозь незашторенное окно проникал свет с улицы, и я видела очертания письменного стола, кресел, дивана. Я подошла к дивану и собралась пошарить рукой по его сидению в надежде, что револьвер все еще лежит там. Меня кто-то схватил за руку, дернул резко вниз, и я, не удержав равновесия, упала, больно ударившись обо что-то носом. Это был Тадеуш. Он крепко прижал меня к себе и сказал:

— Не сопротивляйся. Иначе я убью и тебя, и себя.

И я увидела, как блеснула темная сталь револьвера.

Он подвинулся к спинке дивана и велел мне лечь рядом, обнял меня левой рукой за плечи и приставив к моему виску холодное дуло револьвера.

— В барабане всего один настоящий патрон, все остальные холостые, следовательно, нашими жизнями с этой минуты распоряжается судьба. Это называется русская рулетка. Ты когда-нибудь играла в русскую рулетку?

Я молчала — от страха я лишилась дара речи. Тадеуш был явно не в себе и от него можно было ожидать все что угодно.

— Сейчас я позову maman — она тоже любит играть в русскую рулетку, но учти, ей неимоверно везет. Я был еще совсем маленький, когда отец стрелял в нее из этого самого револьвера, но патроны оказались холостыми. А вот попугаю не повезло — с первого же раза откинул лапки. Посмотрим, кого судьба выберет в свои заложники на этот раз. Я буду стрелять на поражение.

Он дернул за свисавшую со стены бахрому, и где-то в глубине квартиры раздался мелодичный звон. Вскоре послышался стук каблуков, скрипнула дверь, и я увидела на пороге кабинета темный силуэт мадам Брошкевич. По улице проехал автомобиль, свет его фар на мгновение придал силуэту объемность.

Прицелившись, Тадеуш нажал на курок. Послышался громкий хлопок, запахло гарью. Вспыхнул свет на потолке. Мадам Брошкевич была бледна, но невредима.

— Ей опять повезло, — сказал Тадеуш. — Ну-ка посмотрим, что уготовила судьба тебе, моя милая Юстина. Не бойся, если она уготовила тебе смерть, я тут же последую за тобой.

Я закрыла глаза и сжалась в комок, снова почувствовав возле своего виска холодное дуло. Всего несколько минут назад я шла в эту комнату за тем, чтобы умереть, сейчас же почему-то очень боялась смерти.

От хлопка у меня, казалось, раскололась голова. Но я все так же продолжала видеть свет и мне даже было больно. Выходит, я была жива.

— Тадеуш, не вздумай… — начала было мадам Брошкевич, но в это время прогремел выстрел, я почувствовала, как по телу Тадеуша прошла судорога, потом оно напряглось и словно застыло. Я боялась повернуть голову. По моей щеке лилось что-то горячее, и я осознала каким-то все еще работавшим уголком сознания, что это кровь Тадеуша. Что произошло дальше, я помню плохо, только помню, что в ту страшную ночь от меня ни на шаг не отходила Тереза. Быть может, лишь благодаря ей я не лишилась рассудка.

Меня долго держали в больнице в отдельной палате. Мадам Брошкевич присылала мне цветы. Когда мне стало лучше и впереди забрезжила свобода, которой я очень боялась, ко мне пришла Тереза.