И всё равно люби - Кэрри Браун (2016)

Рут познакомилась с доктором Веннинг в 1954 году, уже много лет отдав преподаванию в Йеле, где она стала одной из первых женщин на факультете и получила несколько наград за свои исследования о травме и памяти.

К тому моменту в жизни юной Рут появилась большая любовь, она полюбила Питера с первого взгляда. Но ее любовь к доктору Веннинг была совсем иной: медленная, она накатывала волнами, каждая сильнее и глубже предыдущей.

Суббота, мягкий свет за окном начинает сгущаться к вечеру. «Итак», – произносит доктор Веннинг, поднимаясь из-за стола и с улыбкой глядя на Рут.

Они сидят по сторонам огромного дивана в кабинете доктора Веннинг, в руках держат кружки с чаем или какао. Иногда доктор Веннинг разливает обеим шерри.

– Иди сюда, устраивайся, – всегда говорила доктор Веннинг, взбивая поуютней диванные подушки, как будто совершенно никуда не торопясь. – Выкладывай, все-все-все, ничего не забудь. Не вздумай ничего сокращать. Ты просто олимпийский чемпион по сновидениям. Мне ужасно интересно.

Лишь много лет спустя, когда Рут и Питер давно уехали из Нью-Хейвена, Рут поняла, сколь добра была к ней доктор Веннинг. Она ведь была страшно занята и безумно уставала, тащила на себе груз не только собственной горькой истории, но и печали других людей, обращавшихся к ней. И все-таки она ухитрялась держаться так, что Рут начинала гордиться своими сновидениями, вспоминала их в мельчайших подробностях.

Рут рассказывала ей свои сны, а доктор Веннинг слушала, потирая пальцами подбородок.

– Поразительно, – отзывалась она наконец, как будто Рут раскрыла какой-то удивительный талант: выучила наизусть несусветные цифры или продемонстрировала чудо разума – вроде декламирования алфавита задом наперед. Кстати, это Рут как раз могла делать без труда и однажды поразила этим фокусом доктора Веннинг.

– Батюшки, Рут, вот это номер! – воскликнула та, коснувшись ладонью виска. – Невероятно! Даже эти твои кошмары, и те удивительны, просто на редкость. Прямо-таки высокохудожественные кошмары…

Она наклонилась и похлопала Рут по коленке – та сидела, поджав под себя ноги.

– Думаю, эти сны не навсегда, должны пройти, – успокоила она. – Ну посмотри на себя, ты же просто само счастие во плоти. Образчик счастья!

Нет, Рут не всегда была счастливой. Несколько месяцев перед свадьбой ее терзал очередной приступ любопытства – что, ну что же такое таит в себе ее прошлое?! Она совершенно не представляла себе, кем была ее мать, и имела лишь смутные догадки о личности отца. Кто же она такая, откуда взялась? Когда-то ее просто жгло желание это узнать, но с годами оно притупилось, словно рассеялось. Временами накатывало так, что она не могла думать ни о чем другом. А потом приходило облегчение, тайна прошлого будто улетучивалась и больше на нее не давила. Да собственно, какая разница, кем были ее родители?

Но день свадьбы приближался, и для нее становилось все более важным что-то узнать – что угодно, кроху, обрывок, потянуть ниточку.

– Разве для тебя это не важно? – пытала она Питера.

– Да нет, – отвечал он. – Я люблю тебя.

Но, увидев выражение ее лица, немедленно поправлялся:

– То есть да! Конечно, важно!

В конце концов доктор Веннинг предложила ей отправить формальные запросы – в тюрьму, где закончил жизнь ее отец, и в контору, где проходил судебный процесс. Ну и помучилась же она, подбирая слова – сколько бумаги перевела, комкая один корявый опус за другим. Наконец пришел ответ – краткий и сухой, от какого-то мелкого служащего: отделение тюрьмы закрыто, все документы утрачены во время пожара.

Доктор Веннинг только руками всплеснула, услышав такие новости, – красноречивее и не выразить было всю их досаду.

– Ну конечно, они утрачены, – вздохнула она. – И конечно, во время пожара, как же иначе. Да, Рут, в твоей остросюжетной судьбе никак нельзя было обойтись без пожара, который уничтожил все улики.