— Я предпочла бы иметь свою компанию. У вас есть ваша работа, сад и все это. И, как я представляю, множество других вещей. Стремление к богатству, хотя я и не признаю его, как таковое, исключает многие другие сферы человеческой жизни. Дружбу. Любовь. А также кулинарию, коллекционирование и разгадывание кроссвордов.

— У вас, кажется, было все в порядке и с любовью, и с дружбой, — голос Элисон был строгим, — и, по-моему, вы просто не интересуетесь редкими азиатскими растениями или анаграммами. Я думаю, вы будете драться как черт, если кто-нибудь попытается отобрать у вас удачу.

— Вы думаете богатство развращает?

Атмосфера сразу изменилась. Элисон рассмеялась, наклонившись к столу и вытирая углы глаз чайным полотенцем.

— Вы думаете, что вы развращены? Послушайте, вы интеллигентная женщина, подавленная виной. Вы усердно работали и разбогатели на бумаге, а потом она превратилась в настоящее богатство, потому что кое-кто обстряпал ловкое дельце. Потом поздно ночью вы пошли купить чая и хрустящих хлебцев, подверглись нападению и были избиты. Таковы факты. Вы можете собрать их в любой сценарий для использования и возмездия, который лучше удовлетворит вашу потребность в самобичевании. Вы богаты. Ваши друзья и родственники поражены завистью, впрочем, вполне естественной. Вы должны научиться иметь с этим дело так же, как и они. Вы думаете, что если исчезнет каждый возможный случай зависти, кто-нибудь из нас станет счастливее? Вы думаете, что если все богатство исчезнет из нашей жизни, сразу исчезнет и развращенность? Или легче происходит разложение при нищете и безысходности? Придите в себя, Харриет.

— Я тоже так уговариваю себя, — заметила Харриет.

— Хорошо. Вы должны решить, как использовать ваши деньги и саму себя. Решайте, как использовать то, что у вас есть. Если вас волнуют такие немодные понятия, как доброта или мораль, то вы можете сказать себе, что, вероятно, богатому человеку легче быть хорошим, чем бедному. И после этого решайте практические вопросы.

— Это звучит слишком уж откровенно.

Они обе рассмеялись.

— Вы же знаете, что это можно сделать.

— Что это?

— То, что вы хотите. Вы целеустремленный человек. Вы не распыляете своей энергии, как большинство из нас. Когда я пришла брать интервью, вы отправлялись в Лос-Анджелес. Но вы сосредоточили все свое внимание на ответах на вопросы. Вы были тверды в вашей решимости сказать то, что вы хотели, наилучшим образом. На мой взгляд, получилось очень хорошее интервью. Если бы вы только дали нам возможность сделать эпилог…

— Никаких эпилогов.

— Ладно, — Элисон подняла руки, сдаваясь. — А я, я делаю программу, возможно, вполне приличную программу, потом я приезжаю сюда, обрабатываю кусты, которые я посадила прошлой весной, готовлю для всей компании завтрак и вовлекаюсь в дискуссию по поводу государственных расходов, одну из тех бесплодных дискуссий, которая начинается только тогда, когда все выпьют слишком много. Это не тот путь, который ведет прямо в кресло генерального директора, не так ли? А вы, Харриет, вы серьезны и представительны.

— Спасибо, — сухо произнесла Харриет, — но вы счастливы на этом пути, даже если он и не ведет в нужное кресло?

Элисон на секунду задумалась и согласилась:

— Да.

— Я это вижу. В то время, как я даже не помню, с какого времени я не задумывалась о счастье.

— Полагаю, вы еще будете.

— Я уверена, что буду. У меня сейчас масса времени.

Харриет встала со своего места и подошла к Элисон, вокруг которой после приготовления еды остались очистки и отходы. Она уперлась локтями о спинку виндзорского кресла и внимательно посмотрела в лицо Элисон.

— Давая наши различные характеристики, просто определить, кто из нас приятнее.

Элисон возмущенно пожала плечами: