Притяжение - Стефен Коллинз (1996)

— Знаете что? Я не видела второго акта. Мы ушли. — Она повернулась к Сиднею Хальперну. — Я была со Стеном Бонди…

Сидней Хальперн кивнул, будто упоминание Стена Бонди все объясняло.

Натали снова обратилась к Ник:

— А кто играл в той сцене с пантомимой?

— Бекки Шихан, — ответила Ник.

— Бекки Шихан, — повторила за ней Натали, глубоко задумавшись. — Да, она была великолепна.

— Вы правы, — согласилась Ник. Снова наступила пауза: — Мне очень жаль, что вы не видели второго акта.

— Я не собиралась уходить, — смутилась Натали, — но… надо знать Стена Бонди.

Ник его не знала, и это отразилось на ее лице.

Стив Крукшенк издал неодобрительный звук, словно говоря Ник: «Если бы вы знали Стена Бонди, вам ничего не пришлось бы объяснять».

— Итак, — повторил Сидней Хальперн. — Вторая сцена. Хорошо?

«Все кончено».

— Конечно, — сказала Ник, перелистывая страницы сценария. — На какой это странице?..

— На восемьдесят третьей, — ответили Сидней Хальперн, Стив Крукшенк, Говард Пэнгбурн и Марвин Дейч почти одновременно. Ник отыскала нужную страницу и обнаружила, что в ее экземпляре сценария страницы перепутаны: перед восемьдесят третьей лежит восемьдесят четвертая. Так работают у Линды Блейк. Ник вырвала обе страницы, чтобы расположить их в должном порядке. Говард Пэнгбурн наблюдал за ее действиями с нескрываемым изумлением.

— Итак, — повторил Сидней Хальперн и стал описывать сцену. — Война окончена, и вы со своим поверенным только что заключили сделку…

Слово «поверенный» пробудило в душе Ник бурю чувств и непрошеных воспоминаний, но не тех, которых ждали от нее. Она отогнала от себя мысли о прошедшей ночи и попыталась сосредоточить внимание на словах режиссера.

— …И вы счастливы, действительно счастливы, впервые за много месяцев. Вы просто излучаете счастье.

Ник попыталась изобразить нечто подобное. Обычно ей это удавалось.

— Я буду читать с вами, — объявил Сидней Хальперн. — Итак, мы начинаем.

Ник не любила читать текст на пару с режиссером. Он не может оценить игру актрисы, если не отрывает глаз от сценария.

Ник приказала себе прекратить панику, вызванную тем, что она не подготовилась и не выспалась. Перед ней режиссер, получивший «Оскара». На встречу с таким человеком неподготовленными не приходят.

Все взгляды, кроме Натали Ле Винь, устремились на Ник.

«Счастье. Я излучаю счастье…»

— Готова поклясться, — читала Ник, — что передо мной старина Джефф Джонсон!

— Хилари?! — читал Сидней Хальперн, не отрывая глаз от сценария. — Боже мой, неужели это на самом деле ты?

— Конечно, я. Неужели я так сильно изменилась?

— Какая ты стала!

— Какая? О, Боже. Ты же никогда не лез за словом в карман, Джеффри Джонсон.

Ник старалась изобразить кокетство.

— Я помню тебя совсем ребенком… — читал Сидней Хальперн, уткнувшись в сценарий.

— Когда ты видел меня последний раз, Джеффри Джонсон, герой войны, краса и гордость Юга?

— Я помню тебя… в толпе играющих детей, Хилари.

— Я больше не чувствую себя ребенком, Джеффри.

— Я… безумно рад, что встретил тебя.

Сидней Гальперн ни разу не поднял голову. Он не отрывал глаз от сценария. Ник продолжала:

— Я слышала о твоих подвигах под Виксбургом.

— Не такие уж и подвиги.

Тут Ник, следуя ремарке сценария, попыталась посмотреть ему в глаза. Сидней Хальперн поднял голову. Ник не знала, как ей нужно сейчас играть. Она решила изобразить обожание.

— Ты вернулся, Джефф Джонсон! Как это замечательно!

На этом сцена заканчивалась.

Сидней Хальперн с минуту пристально смотрел на Ник.

«Что он на меня уставился?»

Затем обратился к своим коллегам:

— Говард, что скажешь?