Твоя К. - Тереза Ревэй (2009)

— Тем не менее вы, не колеблясь, разгуливали со мной среди ночи по парижским улицам, — сказал он, вытянувшись по стойке смирно. — Я не хвастаюсь, мадемуазель, но знайте, что мой род здесь самый известный. Отец был дипломатом, с чем мне до сих пор трудно смириться. Сестра замужем за влиятельным толстосумом. Мне и вот этому аппаратику в моих руках тоже удалось достичь кое-каких успехов. И я все еще держу дьявола за хвост. Мой лучший друг Фердинанд — многообещающий адвокат. Ненавижу конформистов и шоколадные десерты, зато обожаю кататься на лыжах. Меня смущают красивые женщины, поэтому сейчас, когда я разговариваю с вами, мое сердце бьется как никогда. Когда я учился в школе, все говорили, что я серьезный, но замкнутый мальчик и что мне не хватает духа коллективизма. Вот, а теперь, когда мы покончили со всеми этими пустяковыми формальностями, можно перейти к вещам более серьезным, отправившись куда-нибудь на ужин, иначе я просто умру с голоду.

«Бог мой, как же он красив», — думала тем временем Ксения.

Это была типичная маленькая таверна с двумя залами с анфиладами, темными цветочными горшками и низкими потолочными балками, с висящими на стенах фотографиями актеров, с хозяйкой с внушительной грудью и обесцвеченными волосами. На одном из столиков лежали ежедневные газеты. Слишком терпкое пиво смягчалось малиновым сиропом, окрашивающим напиток в розовый цвет. Клиенты быстро поглощали блюда, но Ксения не была голодна. Макс тоже, казалось, растерял аппетит по дороге.

Они были единственными посетителями, одетыми в вечерние наряды, но никто не обращал на них внимания. Хозяйка посадила их за угловой столик, так что колени Макса касались коленей Ксении. Так как все вокруг разговаривали громко, Максу, чтобы быть услышанным, приходилось наклоняться к девушке, и у нее была возможность налюбоваться вблизи чертами его лица, правильными линиями носа, щек, волевого подбородка.

Как только они вошли в этот накуренный зал, она заметила, что по его лицу пробежала тень сомнения, не слишком ли в простое место он привел ее, и была польщена его предупредительностью. Ксения понимала, что оба они чувствуют одно и то же. Но разве можно испытывать подобную полноту чувств к незнакомцу, случайно вошедшему в ее жизнь? С другой стороны, ничего не делается случайно, говорила она себе, лаская глазами губы Макса, но из смущения не рискуя смотреть на них слишком долго. Ей было немного страшно, потому что она уже поняла: с этим мужчиной она согласится на все.

Ксения осознавала, что стоит на перекрестке, и выбор, который она сделает, вернее, уже подсознательно сделала, надолго определит ее будущую жизнь. Она молчала, прислушиваясь к поднимающемуся в ней желанию, похожему на высвобожденную, взбунтовавшуюся силу, которая сметала все сотканные из страха и печали барьеры. Макс что-то рассказывал, но она не слышала его. Она была далеко, на тернистой дороге, которая привела ее к этому столику простой берлинской таверны. Водя пальцем по трещинкам столешницы, она открывала другую сторону в себе, принимая признание этого мужчины, испытывая желание ласкать его щеки, теребить его волосы, пробовать на вкус его губы, чувствовать руками и губами его плоть.