Твоя К. - Тереза Ревэй (2009)

Макс сел на место, освобожденное одним из воздыхателей сестры — юношей со скошенным подбородком, страдающим от любви к Мариетте с детства, еще с тех времен, когда во время совместных прогулок в Тиргартене[8] он дергал ее за косички.

Мариетта тут же прижалась к брату. Широкое шелковое вечернее манто с шиншилловой оторочкой соскользнуло с ее плеч, обнажив ключицу с тонкой бретелькой сверкающего платья из парчи. Двадцати шести лет, девушка была на год старше брата, но любила демонстрировать инфантильность вперемежку с манерами роковой женщины. Все зависело от ее настроения и от того, как, где и с кем она провела предыдущую ночь. Макс заметил, что кругов под ее глазами не было, сестра выглядела бодро.

— Я голоден как волк и хотел бы поесть, — сказал он. — Наконец-то у меня завелись деньги. Угощаю всех выпивкой.

— В таком случае тебе не придется нас уговаривать, — отозвался Фердинанд Хавел, поднимая руку, чтобы позвать официанта, и добавил, поправляя пальцем на носу маленькие круглые очечки: — Что мы празднуем?

Макс был удивлен, обнаружив своего лучшего друга в свите Мариетты. Этот молодой студент, изучающий юриспруденцию, строго относился к экстравагантной молодежи, привыкшей к легким деньгам прошлого года, когда самые изворотливые спекулировали на бирже ценными бумагами, пили шампанское вместо воды, носили галстуки с большим узлом, чтобы походить на богему.

У Фердинанда не было времени заниматься подобными вещами. Его отец, талантливый юрист, разорился в годы инфляции, которая, как солнце снег, растопила все его сбережения. Фердинанд вынужден был помогать родителям, как мог, но зарабатывать удавалось только себе на еду. В отличие от воздыхателей Мариетты, каждый вечер наряжающихся в смокинги и накрахмаленные рубахи, он носил единственную на все случаи серую пару с засаленными рукавами, а ворот его сорочки был весьма сомнительной чистоты. Но и он, без сомнения, попался на крючок Мариетты.

— Я же хороший фотограф, — пояснил Макс. — Вот продал серию портретов требовательному клиенту, отсюда и моя сегодняшняя щедрость. Кроме того, я убежден, что еще понадоблюсь одному из руководителей «Ульштайна».

— Неужели нельзя не вспоминать все эти газеты и прочие неприятности? — спросила Мариетта, показывая пальцем на метрдотеля, который как раз проходил мимо с газетами в руках. — И чего же ты хочешь, малыш? Заниматься рекламой? Или фоторепортажами? Ты такой одаренный, манипулируешь всей этой сложной техникой, как маг. Я просто обожаю, когда ты закрываешься в лаборатории среди бутылочек и ванночек. Словно волшебник, который готовит магические снадобья.

— Мои дорогие, вы все находитесь в обществе нового сотрудника журналов «Die Dame»[9] и «Berliner Illustrierte»[10].

— Браво! — крикнула она, положив ладони ему на лицо и запечатлев на его губах звонкий поцелуй. — Гарсон, шампанского всем! Вечер только начинается!