Творящие любовь - Джудит Гулд (1998)

— Не приходите сюда, чтобы проверить, как я. Оставьте меня здесь до утра. Никому не звоните. Обещаете?

Мисс Бант не смогла повернуться и взглянуть в лицо Элизабет-Энн. Она только прошептала:

— Да.

— Не стоит портить всем вечеринку. Они скоро обо всем узнают. Дайте им сегодня повеселиться. — Она заговорила громче. — А теперь оставьте меня.

Мисс Бант торопливо пошла в комнату, не прикрывая за собой двери.

Элизабет-Энн спокойно сидела в инвалидном кресле. Ее ясные аквамариновые глаза скользили по небу над городом, который в течение почти шестидесяти лет она называла домом. Ясная августовская ночь была влажной, но налетавший бриз приятно холодил ей лицо. Повсюду вокруг нее небоскребы Манхэттена сверкали, словно драгоценные камни. Она могла видеть возвышающиеся над ними освещенные прожектором башни «Замка Хейл».

Элизабет-Энн глубоко, с удовлетворением вздохнула. Аромат роз, растущих в ящиках из красного дерева, наполнял воздух, бриз шелестел ветками берез. Стояла великолепная бархатная ночь. Где-то далеко внизу на Мэдисон-авеню видный сквозь металлические прутья ограды асфальт отливал рубиновым светом, отражая огни проезжающих машин.

Как хорошо чувствовать себя живой! Какой волшебный город, огромное пульсирующее сердце, чудовище, разрушающее и создающее с одинаковой легкостью. Именно этот город дал ей самый большой шанс в жизни.

Услышав шум пролетающего над ней самолета, Элизабет-Энн посмотрела на его мигающие огни, проплывающие мимо.

Элизабет-Энн улыбнулась самой себе. Насколько изменилась эта терраса за десятилетия, прошедшие с того времени, как она впервые въехала в пентхаус. Тогда еще даже самолетов не было. Как выросли деревья, их стволы становились с каждым годом все толще. Глициния и плющ, давно посаженные ею, теперь расползлись по кирпичным стенам, совершенно скрыв их под своей зеленью. Отсюда она наблюдала за тем, как меняются времена года, в течение стольких лет. Как часто Элизабет-Энн улыбалась неяркому зимнему солнцу, потрясающим весенним закатам над Нью-Джерси, встречала лимонные летние восходы. И как часто растения на террасе роняли листья, чтобы снова одеться зеленью следующей весной.

Она так много и далеко путешествовала в жизни, наблюдая за своей широко раскинувшейся империей, но всегда очень радовалась возвращению в любимое убежище. Как давно она живет и борется, строит и путешествует, наблюдает, как рождаются и умирают ее дети? И какими короткими кажутся теперь прожитые годы. Сколько она пережила боли, радости, горечи и наслаждений. Как хорошо было жить! И Господи, как же хорошо теперь будет отдохнуть. Последний раз закрыть глаза.

Настало время прекратить борьбу и склониться перед неизбежным. Она прожила долгую, наполненную, хорошую жизнь. Ее последняя воля и завещание уже давно готовы, и свидетели поставили свои подписи. Все лежало в надежном месте у ее адвоката в сейфе. Какое счастье, что у нее хватило времени и предусмотрительности все привести в порядок. Обеспечить своих потомков. Поставить Дороти-Энн во главе империи.

А ведь это действительно была империя. Отели и мотели, капиталовложения и богатство. И прежде всего Дороти-Энн, ожидающая ребенка.

Самый большой подарок.

Элизабет-Энн счастливо вздохнула, задумавшись о том, почему именно сейчас, когда силы медленно покидают ее, она чувствует такое удовлетворение. Ей так и не удалось понять за всю свою жизнь, почему люди так боятся жить и так страшатся умереть. Жизнь и смерть должны быть испиты до дна.

Элизабет-Энн откинула голову назад и засмотрелась в усыпанное звёздами небо, представив, что каждый мерцающий огонек на небосводе — это живая душа. Там были ее родители, ее тетя, Заккес и Дженет, Ребекка и Шарлотт-Энн, ее любимый Лэрри, ее столько раз оплаканный Заккес-старший, Анна, неожиданно обретенное сокровище. Ей чудилось, что все они кивают ей, безмолвно зовут ее присоединиться к ним.