Одержимость - Сьюзен Льюис (1996)

Филипп покачал головой:

— Пока нет. Сперва я хотел бы поговорить с женой.

— Вы помните их любовную связь?! — допытывался Горовиц.

— Да. Помню.

Наступило тягостное молчание, в конце концов заговорил Кристос.

— Ну и к чему мы пришли? — он повернулся к Горовицу. — До сих пор не известно, где они…

— Вопрос не ко мне.

— Тогда, может быть, объясните, — Кристос понимал, что Радклиф не в состоянии ответить на его вопрос, — какого рода опасность, вы считаете, грозит им?

Горовиц с молчаливого согласия Радклифа решился усугубить самые страшные ожидания Дэнби и Беннати.

— Полагаю, в чрезвычайно серьезной опасности Аннализа. Ее сходство с Сиобан постоянно провоцирует его, и если она в курсе, что она дочь Люка, тогда ее поведение будет очень похоже на поведение Сиобан с отцом. А Люк скорее всего прореагирует так, как его отец.

— О Боже, помоги нам, — выдохнул Филипп, откинув голову и закрыв глаза.

Радклиф внезапно встрепенулся.

— Филипп Фитцпатрик никогда не заходил так далеко, чтобы помышлять об убийстве Сиобан, — сказал он. — Вы же говорили, что Люк станет придерживаться модели поведения отца?

Горовиц побледнел и выглядел совсем измученным.

— Не могу с уверенностью утверждать.

— А что относительно Кори? — Кристос не в силах был поднять глаза на Филиппа.

Сочувствие с необычайной ясностью читалось в глазах Горовица, сочувствие и бессилие.

— Как я уже говорил, Люк некоторое время был убежден, что любовь Кори, ее сострадание — именно то, что ему нужно, чтобы привести в порядок свою жизнь. Убеждение, конечно, ничем не обоснованное, но ведь его разум далек от нормального. Он смотрит на Кори как на человека, способного залечить все его раны… Она необходима ему и в жизни, и в смерти.

Страх вихрем ворвался в сознание Кристоса.

— Что вы хотите этим сказать?

Горовиц растерянно захлопал глазами:

— Полагаю, Люк намерен покончить с собой. И если так, то, видимо, он захочет взять с собой Кори.

Кристос сильно побледнел и напрягся.

— Пожалуйста, поймите, мистер Беннати, — Горовиц сделал слабую попытку успокоить его, — я всего лишь предполагаю. Нельзя сказать наверняка, что предпримет Люк.

Действительно, предсказывать он не мог. Не вызывало сомнения лишь одно — в нынешнем состоянии Люк полностью утратил контроль над собой. Сейчас до него не достучаться, разум покинул его навсегда. Говорить об этом бесполезно, незачем им знать, сколь велик его, Горовица, страх, во что могут трансформироваться ужас, обида и насилие, пережитые Люком в детстве и вызвавшие деградацию, чем обернутся для обеих — Кори и Аннализы, прежде чем они примут свою смерть.

29

Кори и Аннализа лежали спина к спине на широкой деревянной кровати, руки и ноги связаны, грязная простыня слегка прикрывала их наготу. Послышался бой часов где-то вдалеке — полночь; потом в коридоре раздались шаги и затихли у соседней двери. Люк, видимо, тоже пошел спать. Наверное, рядом с собой он кладет револьвер… Она прикусила губу от отчаяния, от жуткой беспомощности на глаза навернулись слезы. Даже если бы они с Аннализой распутали веревки, которые, она знала, им ни за что не распутать, дверь комнаты заперта, а окна слишком высоко, чтобы наверняка бежать.

Силы почти покинули Кори, она держалась только из-за Аннализы. Безнадежность, тоска по Кристосу становились безмерны, ей хотелось забыться в его объятиях, она едва удерживалась от паники. Нет, нельзя позволять себе думать о Кристосе, это только расслабляет, надо выкинуть из головы все мысли о нем. Не стоит придавать этой дикой реальности еще большую нереальность.

Люк весь день продержал их на палящем солнце, а может, он вообще уезжал с виллы. Все это время она пыталась оправиться от шока — Аннализа поведала ей об их поездке в Испанию.