Замуж за принца - Элизабет Блэквелл

Я подошла к мосту Статуй, за которым начиналась дорога, ведущая к сыромятне Маркуса. Я вспомнила о предложенной им помощи, и какая-то сила помимо моей воли заставила меня перейти через мост. Я ускоряла шаги до тех пор, пока не перешла на бег. Я как будто снова превратилась в юную глупую девчонку, сердце которой бешено колотилось от одной мысли о том, что скоро я увижу своего возлюбленного. Я так отчаянно нуждалась в утешении, что даже не задумывалась о том, какое представляю собой зрелище и что обо мне подумают, когда я в грязном платье и с растрепанными волосами неожиданно появлюсь на пороге дома. Мне и в голову не приходило, что Маркус мог заболеть или умереть, что он, возможно, сейчас лежит в окружении своей погибшей семьи. Я, спотыкаясь и поскальзываясь, бежала по грязной тропинке, петляющей между деревьями, всецело сосредоточившись на своей цели.

Хотя я знала, где находится сыромятня, я на ней никогда не была и при виде высокой железной ограды остановилась как вкопанная. Ворота в центре забора были не заперты, и я осторожно их отворила, изумляясь размерам участка. Прямо передо мной стоял красивый двухэтажный кирпичный дом с тремя трубами на крыше.

Справа от дома я увидела просторный деревянный амбар, а слева раскинулись грядки огорода. За огородом виднелось просторное приземистое помещение с оштукатуренными стенами, видимо, собственно сыромятня, в окружении скромных домиков, в которых, по всей вероятности, жили работники. Запах, который, как мне казалось, должен был сопровождать подобное ремесло, был совершенно неочевиден, хотя это могло объясняться чумой. Скорее всего, в последние несколько недель все работы здесь прекратились. Возможно, навсегда.

Я медленно вошла в ворота. Огород показался мне ухоженным, что внушало надежду. Стиснув пальцами рукоять дверного молотка, представлявшего собой бронзовую голову быка, я дважды ударила по двери. Мне открыла юная девушка лет, наверное, четырнадцати или около того. Она была одета в красивое платье из шерстяной ткани хорошего качества, свидетельствующее о том, что она не служанка. Она смотрела на меня так пристально, что я смущенно потупилась и робко поинтересовалась, дома ли мистер Иеллинг. Она ничего не ответила и, молча развернувшись, ушла, оставив дверь открытой.

Не очень понимая, следует мне войти или ожидать на крыльце, я шагнула в дверной проем и огляделась. Дом был простым, но следили за ним хорошо, хотя я могла лишь мельком заглянуть в каждую из четырех комнат. Стулья и столы, которые мне удалось разглядеть, были такими же элегантными, как мебель в доме моей тети. Вокруг виднелись предметы, которые можно встретить в любом доме: кто-то оставил на стуле недовязанные носки и моток пряжи, на стене висели гобелены разных размеров, на полке стояли миниатюрные фигурки животных, вырезанные из дерева. Внезапно мне стало стыдно за это вторжение в мир Маркуса. Я явилась в его дом незваным гостем, рассчитывая на его помощь как на что- то безусловное, как будто кроме меня на его время и внимание больше никто не претендовал. Но меня здесь никто не ждал, и я не имела права ожидать от него чего бы то ни было.

В глубине дома раздались шаги. Они быстро приближались, и мне не оставалось больше ничего, кроме как, выпрямившись, смотреть на идущего ко мне Маркуса. Озарившая его черты радость заставила расплыться в равной степени счастливой улыбке и меня.

— Элиза! — воскликнул он. — Я так рад, что ты пришла.

Столкнувшись с таким теплым приемом, которого, по моему мнению, я не заслуживала, я совсем оробела. От уверенности, подтолкнувшей меня к его двери, не осталось и следа. Взволнованно заламывая руки, я начала что-то бормотать в свое оправдание.

— Мне так жаль, что я тебя побеспокоила...

— Вздор! — заверил он меня, но мне в его голосе послышалась настороженность, и от меня не укрылся взгляд, которым он скользнул по моему лицу и рукам в поисках симптомов чумы.