В память о тебе - Дафна Калотай (2011)

А Полина? Призрак в дверном проеме…

Нина чувствовала, что в душе ее идет колоссальная борьба. Она отчаянно искала способ убедить себя в том, что случившееся не было настолько кошмарным. Мысли беспорядочно метались в ее голове. Нина думала о том, что произошло и что могло бы произойти, поведи она себя иначе. Мысль об Инге принесла ей минутное облегчение. Если бы Нина не сбежала на Запад, то не смогла бы помочь ей в Бонне. По крайней мере, это хоть какое-то утешение.

Синтия, склонившись над Ниной, вытирала ей слезы, стараясь не зацепить термометр. Нина не сопротивлялась: даже слабое напряжение мышц вызывало во всем теле сильную боль.

Вытянув термометр изо рта Нины и убедившись, что она не упадет с кресла-каталки, Синтия поставила напротив нее стул, уселась и взяла холодную Нинину руку в свои ладони. Лицо медсестры оставалось бесстрастным.

«Значит, так выглядит сострадание», — с удивлением подумала Нина.

— Вы слишком добры ко мне, Синтия. Я этого не заслуживаю.

— Вы снова принялись за старое? Будете спорить со мной о том, кто что заслужил?

— Я совершила ужасную ошибку.

— Однажды я уже говорила вам, что думаю об ошибках: никогда не поздно их исправить.

— К сожалению, поздно. Эти люди давно уже мертвы…

Все мертвы… Виктор… Вера… Верины родители… Проклятые ошибки! Сосед сказал мне… Даже ее собственный дядя… Горы трупов. Конечно, уже слишком поздно пытаться что-то исправить. Все эти люди умерли, умерли ни за что, оставив после себя лишь воспоминания в сердце старухи настолько немощной, что она и дня не проживет без помощи медсестры.

— О чем вы говорите?! Я неспособна даже вытереть слезы.

Синтия крепко сжала ее ладонь.

Верина рука сжимает ее пальцы. Вступительный экзамен в хореографическом училище…

Нина прикрыла глаза. Сердце ныло…

— Кто после моей смерти вспомнит о них? А ведь они были настоящими людьми.

Глупо вышло. Она хотела сказать совсем другое. Чудовищно то, что со смертью ее друзей весь их жизненный опыт, все их мысли и чувства будут навсегда утеряны для остальных. И после ее смерти никто не узнает, какими они были на самом деле. Думая об этом, Нина поняла, что должна сделать.

Ее глаза открылись, тело уже не было слабым.

— Синтия! Подвезите меня, пожалуйста, к столу.

Мысль была ясной, словно только и ждала момента, когда Нина обратит на нее внимание.

— Нормально? — спросила медсестра, подтолкнув инвалидное кресло к письменному столу. — Вы уверены, что вам стало лучше?

— Да, спасибо. Большое спасибо. Но мне еще понадобится ваша помощь.

Подумав немного, Нина сняла с шариковой ручки колпачок. Надо написать письмо, сделать официальное заявление, позвонить… На секунду она замешкалась, не зная, что сделать в первую очередь. Слишком многое надо сказать, и для этого одного заявления будет недостаточно. Но надо же с чего-нибудь начать.

Нина поднесла авторучку к бумаге:

«Дорогой Григорий! Я хочу рассказать вам о вашей красавице-маме…»

Первая остановка — Берлин, где Нине и Юрию предстоит танцевать сцены из «Лебединого озера». Сразу же после исполнения, не имея возможности даже посмотреть выступление других участников коллектива, они едут из театра на вокзал, чтобы быть в Варшаве к утру следующего дня.

Нина очень жалела, что у нее недостаточно времени, чтобы тщательно все спланировать, обдумать каждую деталь. Малахитовую шкатулку она положила на дно чемодана. В косметичке лежала скатанная в бумажный шарик записка от хозяйки магазинчика из Западного Берлина. Только бы информация, заключенная в ней, не устарела! Тут же были ее талисманы, иголка, катушка ниток, шпильки для волос, грим и баночка увлажняющего крема, в котором Нина спрятала украденные у Мадам драгоценные камни. Черепаховый гребень лежит вместе со старыми дешевыми расческами. Янтарные украшения спрятаны в швах кардигана толстой вязки. Она готова.