Совок-5 - Вадим Агарев (2023)

Из динамика радиостанции забулькал голос дежурного. Он запрашивал, где мы находимся. Светлое чувство, которое всегда у меня присутствовало, когда я направлялся к своему отдельному кабинету с чайником и лидочкиными ватрушками, начало меркнуть от нехорошего предчувствия. Нехорошее предчувствие не обмануло. Услышав, где мы в данную минуту находимся, обрадованный дежурный направил нас в адрес, находящийся в паре кварталов. По предварительной информации, там случились жуткие телесные повреждения у женщины.

По хорошему, сначала бы туда следовало направить дежурного участкового инспектора, но тот был где-то далеко и разбирался на другом вызове, а мы, вот они!

Квартира была коммунальная и на двух хозяев. В одной из двух семей случился бытовой скандал и супруг, находясь в смятенных чувствах, вместо того, чтобы дать жене традиционную оплеуху, взял, да и посадил ее задницей на горячую плиту. К счастью, плита была не газовой, поэтому и паленым мехом не пахло. И травма была не смертельной.

Больше всего суету и неразбериху в коммуналке создавала какая-то тетка-колобок. Женщина была возраста околопенсионного и темперамента жгучего. Она и провела меня в комнату, где воронкой кверху на тахте лежала и постанывала ее точная копия. Только возрастом раза в два с половиной менее представительная. В углу комнаты, у балконной двери стоял худощавый мужичок лет под тридцать и нервно смолил папиросу, выдыхая дым в приоткрытую дверь.

— Сволочь! Фашист! — надрывалась та, что старшая, в сторону курильщика, — Вы только посмотрите, что этот изверг с дочкой сделал!

Скандальёзная мадам сдернула легкую пеленку с лежащей вниз животом потерпевшей. Картина открылась впечатляющая. Как размерами, так и цветом. Дочуркина задница поражала своей обширностью. Я недоверчиво посмотрел на мужичка, прикуривающего от бычка новую папиросину. Тот только вздохнул в ответ. Глубоко и обреченно.

— Что тут у вас произошло? — задал я самый первый вопрос, надеясь на свой опыт участкового. Застревать здесь надолго мне не хотелось.

Упитанная барышня, без какого-либо стеснения демонстрирующая своё двухспальное седалище, стонать перестала и с любопытством посматривала на меня повернув набок голову. Рассказывать что-нибудь она не спешила. Мужик тоже молчал. Диктором в этой семье была, видимо, старшая.

С ее слов выходило, что злобный зять, не успев приехать из рейса, взялся тиранить супругу. Тиранил-тиранил, а потом и вовсе посадил ее на плиту. А поскольку та была одета по-домашнему, то есть, в коротком халате и без нижнего белья, то случилась неприятность. Которая и отпечаталась на тыльной стороне потерпевшей красной отметиной, диаметром, как раз с чугунную конфорку.

— Заберите его, живодёра! — блажила тётка, — Четвертый год с ним мучаемся! В тюрьме ему, мерзавцу, самое место! — её дочурка по-прежнему продолжала молчать. — Заявление мы сейчас напишем, пусть года три посидит! — продолжала надрываться мадам-колобок.

Парень, на которого вешали статью, дебоширом не выглядел и на первый взгляд, даже был трезв. В шкуре участкового мне довелось побывать не только в новом бытии. В прошлой жизни, свою милицейскую карьеру я также начинал с этой должности. Поэтому о кастрюльных войнах и семейных дебоширах представление я имел. Мужик таковым не выглядел.

— Кто из соседей кроме вас дома? — перебил я жаждущую отмщения тёщу.

— Валя дома! — послышалось снизу, от барышни с подрумянившейся задницей.

— А зачем нам Валя?! — всполошился старший колобок, — Не надо нам никакой Вали! Мы сами всё расскажем! — бочкообразным телом перекрыла мне путь к двери активная мадам. — Дочка заявление сейчас напишет, а я в свидетели пойду! Зачем нам Валя?!

Мужик всё так же безмолвно дышал через папиросу свежим балконным воздухом. А ведь с таким меланхоличным отношением к сиюминутной действительности он и впрямь, года на три присядет!

— Вы, гражданочка, подвиньтесь и дайте мне пройти! — построжал я лицом и голосом.