Трудный выбор - Патриция Мэтьюз

Его красивое мускулистое тело было испещрено шрамами. На одном из них, на правом боку, белый рубец был размером с серебряный доллар и выступал над поверхностью тела, будто кто-то прилепил на кожу кусочек глины.

— Боевое копье команчей, — сказал Хоуки, встретившись взглядом с Кингом, и коснулся рубца. — Рана заживала не очень-то хорошо, но она никогда не беспокоит меня, и последствий никаких.

— Как ты ее получил?

— Чуть-чуть поиграли с Предназначенным-для-Лошадей.

— Поиграли? — удивленно взглянул на него Кинг. Хоуки нехотя и криво улыбнулся:

— Точно. Всего лишь поиграли. Мы метали друг в друга копья, стараясь, чтобы копье прошло как можно ближе от тела. Предназначенный-для-Лошадей немного промахнулся и попал мне в бок.

— Что ты ему сказал?

— Ничего.

— Ничего?

— Ничего, — повторил Хоуки, одеваясь. — Нужно знать образ мыслей индейцев. Не многим белым это доступно, но я понимаю этих людей, поскольку прожил среди них около четырех лет. Видишь ли, если бы я что-нибудь сказал или застонал, то выставил бы себя на посмешище. Мало того, я превратился бы в их глазах в женщину, потому что пожаловался на боль. А Предназначенный-для-Лошадей потерял бы авторитет в глазах своего племени. Поэтому я просто выдернул копье из своего бока и метнул его в противника Кинг был ошеломлен.

— А что было потом?

— Потом Предназначенный-для-Лошадей сделал вид, что только что заметил мою рану, и мы оба притворились, что не знаем, как и когда это случилось, а затем он приказал своему знахарю лечить меня.

— Никогда не буду играть в игры с индейцами, — передернув плечами, сказал Кинг, — иначе дело кончится тем, что меня назовут женщиной.

Хоуки усмехнулся.

— Знаешь, самое смешное заключается в том, что никто из живых существ не способен так стойко переносить боль, как индейская женщина, и меньше всего индейцы-мужчины, — заметил он и, встрепенувшись, добавил. — А теперь, друг мой, скажи, что привело тебя сюда?

— Назначен новый начальник строительства дороги.

— Ты проделал весь этот путь сюда только затем, чтобы сообщить мне это? Черт побери, я уже встречался с ним.

— С Джулиусом Дивером?

— Именно так. Он ехал в одном со мной поезде, который пришел сюда сегодня вечером. Я собирался и дальше ехать с ним, пока мне не сказали, что меня ищет какой-то пижон с востока.

— И какое у тебя сложилось о нем впечатление?

— Думаю, что, во-первых, он надутый осел, — сказал Хоуки и вдруг улыбнулся. — Но у него чертовски красивая дочь.

— У Дивера нет дочери.

— Нет, есть. Я се видел. Ее зовут Рейчел Боннер. Мне здорово повезло, что какой-то счастливчик уже успел жениться на ней.

Кинг засмеялся, качая головой:

— Вижу, ты ничуть не изменился, когда речь идет о хорошеньких женщинах. Но Рейчел Боннер приходится Диверу племянницей, а не дочерью. И она не замужем.

— Но…

— Что?

— Не важно, — махнул рукой Хоуки. — Кажется, она слегка подшутила надо мной.

— Не знаю, что ты имеешь в виду, черт возьми, но я здесь не для того, чтобы обсуждать Рейчел Боннер. Какое у тебя сложилось впечатление о Джулиусе Дивере?

— Да я сказал уже, что это напыщенный осел, занятый только собой, и думаю, что грубый со своей женой и племянницей.

— Я так и предполагал, что ты будешь о нем невысокого мнения, и, пожалуй, я соглашусь с тобой. Но, Хоуки, ты не должен допускать, чтобы личные симпатии или антипатии мешали нашему делу… А Джулиус Дивер очень важная фигура в нашем деле.

— Он тоже в это посвящен?

— Нет-нет, — сказал Кинг. — Ты единственный в этой стороне, и мы надеемся, что так будет и впредь.

— Хорошо! — Хоуки закончил одеваться и теперь расчесывал гребнем свои длинные волосы. Всякому, кто видел его раньше, превращение показалось бы поразительным. Дурно пахнущий, заросший обитатель прерий превратился в красивого молодого мужчину. — Как ты думаешь, Стив, нам это удастся?