Сердце мое - Элизабет Лоуэлл (1997)

— Успокойся, Шелли! Я люблю тебя, ты же видишь… Я люблю и хочу тебя…

В ответ Шелли только молча покачала головой.

— Я-то тебя люблю. — В голосе Кейна послышалась горечь. — А вот ты меня — нет. Не любишь ты меня. Господи, почему ты меня не любишь?

— Но это неправда? — воскликнула Шелли. — Это просто чушь! Я люблю…

— Нет, — жестким взглядом остановил он ее. — Ты любишь не меня, а какой-то дурацкий абстрактный образ идеального дома, который выдумала на свою голову. Меня ты не любишь, сейчас я понял это окончательно.

Шелли широко раскрытыми глазами смотрела на него. Они были сейчас сухими, но злыми. В них угадывалась страшная ярость, которую она тщетно пыталась в себе подавить.

Но и Кейн был разозлен ничуть не меньше. А может, даже больше, чем она сама.

— Неужели же ты все еще не поняла, что мы с тобой созданы друг для друга, Шелли Уайлд? — упавшим голосом повторил Кейн слова, когда-то уже сказанные им. — Или же я обречен любить тебя безответно…

И он закрыл глаза. Внезапно ей показалось, что он выглядит значительно старше своих лет — такой же суровый, как и земли, где ему доводилось жить. Когда он снова открыл глаза, они были холоднее самой зимы.

— Итак, ты не веришь мне, — спокойно сказал он. — Ты так и не поверила мне, когда я убеждал тебя, что тебе и самой необходимы путешествия и перемены в жизни. Почему? Почему, Шелли? Разве я когда-нибудь тебя обманывал? Почему же тогда ты мне не веришь?

— Ты не понимаешь меня… — отозвалась она. Кейн помолчал, пытаясь сообразить, что же он сделал не так, в чем состояла его ошибка.

— Нет, ты никогда не понимал меня… — яростным шепотом произнесла Шелли.

Это было все, что она могла ему сказать. Сейчас она знала только это и ничего больше.

— Да нет, вот как раз сейчас-то я тебя прекрасно понимаю, — возразил Ремингтон.

С трудом сдерживая злость, он быстро встал и начал одеваться, не переставая при этом говорить. Слова его ранили Шелли, как острые ножи.

— Я ведь, по-моему, как-то говорил тебе, что у меня отлично развито то, что люди называют шестым чувством, интуицией… Так вот, сейчас я понял: ты не настолько любишь меня, чтобы оставить хотя бы на время свой драгоценный дом, отправиться в путешествие со мной. Значит, ты меня ни капельки не любишь.

Боль, горечь, обида, прозвучавшие в словах Кейна, отозвались в Шелли — она так и замерла, не в силах пошевелиться. Ей было так же больно, как и ему, вдобавок Шелли чувствовала себя оскорбленной.

— Но я люблю тебя… — начала было она, но Кейн не дал ей сказать и нескольких слов.

— Черта с два ты меня любишь! — бросил он. — Единственное, что ты любишь на этой земле, — так это идею дома. Ты так навсегда и осталась в своем детстве. И до сих пор не поняла разницу между мечтами и реальной жизнью!

Одевшись, Кейн стоял теперь посреди спальни и в первый раз видел ее такой, какой сделала ее Шелли: сундуки-табакерки с удивительной инкрустацией и мягкие коврики, фотография пустыни — земля, испещренная полосками света и тени, причудливой игрой цвета на песчаных барханах… Старинный медный телескоп и изумительная, затягивающая картина звездного неба…

— Замечательно, — просто и искренне сказал он. — Это просто замечательно… К сожалению, когда я отсюда уйду, этот дом останется таким же пустым, какими были и твои слова о любви ко мне все это время…

Шелли замерла, затаив дыхание и будучи не в силах вымолвить ни единого слова.

— Только одного ты не знаешь, — продолжал Кейн. — Не знаешь, что там, за окном, расстилается огромный удивительный мир — мир, полный неизведанных чудес и удивительнейших возможностей. Но, я вижу, он совершенно тебе не нужен… Что ж, прячься в своих четырех стенах, ограждайся от всего остального мира и играй сама с собой, притворяясь, что у тебя есть настоящий дом. Может, когда-нибудь и повзрослеешь…