Идеальная женщина - Элизабет Лоуэлл (1985)

Энджел повернулась, поглядывая на море. Неподалеку от залива Дипвотер-Бей над водой кружили сотни чаек, наполняя воздух пронзительными криками и шумом крыльев. Изредка одна из них пикировала вниз, хватала рыбу и тяжело поднималась с ней в воздух, в то время как другие чайки норовили выхватить добычу у более удачливой.

Несколько минут вода буквально кипела — на поверхности оказался огромный косяк сельди.

Энджел машинально сбавила ход:

— Лосось.

— Что-то слишком мал, — отозвался Хок.

— Нет, самого лосося не видно. Он сейчас охотится внизу, в почти непрозрачной воде, а сельдь поднялась наверх, пытаясь скрыться от хищника. Вот и получается, что чайки охотятся на нее сверху, а лосось снизу.

— Хорошо, что я не сельдью родился.

— Жить — значит есть, — заметила Энджел, вглядываясь в воду, — и рано или поздно умереть. Некоторые умирают раньше.

— Не слишком успокоительная философия. — Хок не отрывал от Энджел своих темных блестящих глаз.

— Иногда успокоение излишне.

Энджел вспомнила, как люди пытались успокаивать ее после той аварии, но преуспели лишь в том, что она еще больше ожесточилась. Тогда даже Дерри вызывал ее гнев.

Только хорошо рассчитанная жестокость Карлсона помогла избавиться от жалости к себе. Карлсон любил ее не меньше, чем Грант, но она до поры до времени и не подозревала об этом, а потом ничего уже не могла поделать. Они никогда не станут любовниками, однако их связывает глубокая дружба.

— Куда же направляется лосось? — спросил Хок.

— Туда, где он появился на свет.

Энджел взглянула на воду. Сельдь исчезла так же быстро, как появилась, в воде лишь мелькнул и пропал металлический отблеск.

Им давно пора заняться рыбалкой. Осталось всего несколько светлых часов, к тому же течение меняется, а лосось явно здесь, под ними. Чего же еще ждать!

Хок, казалось, прочитал ее мысли:

— Я могу чем-нибудь помочь?

— Немного позже.

Энджел достала удочки. Ловля рыбы с блесной не слишком ее увлекала, но это все же лучше, чем ничего. Кроме того, на поверхность лосось начнет подниматься только в сентябре, а к тому времени Хок уже уедет.

Эта мысль пронзила Энджел, оставив внутри ощущение боли. Хок может покинуть остров Ванкувер, так и не поймав лосося, не почувствовав волшебную магию острова, не улыбнувшись…

— Ангел, — позвал Хок, гадая, почему ее глаза заволокла дымка грусти. — Я могу тебе помочь?

Энджел моргнула, и Хок увидел, какие удивительно длинные и темные у нее ресницы.

— Возьми штурвал, — попросила Энджел. — Держи курс на материк, но иди с минимальной скоростью.

Почувствовав, что движение лодки изменилось, Энджел принялась медленно опускать леску в воду.

— Насколько глубоко ты забрасываешь крючок? — крикнул ей Хок из рубки.

— А что показывает эхолот?

Минутное молчание.

— Группа каких-то линий. На глубине около четырех морских сажен, а может, и глубже. Линии быстро перемещаются.

— Тогда я опущу крючок на двадцать пять футов на одной удочке и на тридцать три на другой.

Опустив леску на нужную глубину, Энджел закрепила фиксатор на катушке и вставила удочку в гнездо на борту. Мгновение она следила за удочкой, которая покачивалась в такт набегавшим волнам.

Энджел пожала плечами. «Кто не рискует, тот не выигрывает, а мне чертовски хочется порыбачить».

Она схватила еще одну удочку и, покопавшись в ящике с принадлежностями, вытащила наживку. Хотя лосось поднимется на поверхность не раньше чем через несколько недель, всегда ведь остается надежда на удачу.

— Теперь моя очередь вести катер, — сказала Энджел, входя в рубку.

Хок поднялся, уступая ей место, и Энджел вновь почувствовала смешанный запах мыла и одеколона, неповторимый мужской запах, который в ее ощущениях неразрывно был связан с Хоком.