Лабиринт - Кэтрин Коултер

– С ней будет все в порядке до тех пор, пока я буду знать, что ты продвигаешься вперед! – прокричал наконец Марлин. – Давай, Марти, начинай. Вот так, молодец. Теперь я тебя вижу.

Лейси, однако, прекрасно понимала, что Марлин не может видеть ее все время – это было возможно только на тех участках лабиринта, где он установил зеркала. Она двинулась вперед, наматывая на руку бечевку, и тут же остановилась. Нет, так не пойдет, подумала Лейси. Надо сложить бечевку вдвое, решила она, и через каждую пару дюймов завязывать на ней узелки. Она так и сделала и снова пошла вперед – сначала медленно, с трудом управляясь с бечевкой непослушными пальцами, потом, приспособившись, все быстрее и быстрее.

– Я иду, Марлин. Не трогай Ханну.

– Сейчас я не делаю ей больно, Марти, можешь не беспокоиться. Просто иди на мой голос – и все дела. Вот так, правильно. Ты пользуешься бечевкой, Марти? Ты должна ею пользоваться, таковы правила игры.

– Да, пользуюсь.

– Хорошо. Ты умная маленькая сучка, верно?

Лейси перевела дыхание и, набрав в легкие побольше воздуха, крикнула:

– О да, Марлин! Да, маленький вонючий ублюдок, я такая умная, что прикончу тебя, можешь быть в этом уверен! И никто тебя не пожалеет. Все только обрадуются, если я отправлю тебя в преисподнюю. Туда тебе и дорога.

– Не смей говорить так с моим сыном, птичка, а не то тобой займусь я, – послышался из темноты голос Эразмуса. Отец и сын о чем-то заговорили между собой, но Лейси не могла разобрать ни слова.

– Я только что сказал отцу, что был прав, сто раз прав. Ты так грязно ругаешься, что, безусловно, заслуживаешь наказания. – Марлин громко, самодовольно рассмеялся. Но Лейси почудилось, что в его смехе прозвучали едва заметные нотки страха. Боялся ли Марлин? Трудно сказать. Однажды она уже прострелила ему живот, и он, конечно же, прекрасно помнил об этом, но Лейси не могла взять в толк, что могло вызвать у него страх сейчас – ведь на сей раз ситуацией владел он, а она была совершенно безоружна.

Тем не менее выбора у нее не оставалось, и она продолжила играть в ту игру, которую затеяла.

– Ты помнишь, каково это – получить пулю в брюхо, а, Марлин? Помнишь те иголки, которые в тебя воткнули в больнице, и те трубки, которыми тебя обвешали? Тебе даже в член засадили иглу. Надеюсь, ты не забыл, как лежал на больничной койке и выл от боли и страха, а лицо у тебя было совсем серое. Да, вид у тебя был жалкий, ничего не скажешь. Ты выглядел как маленький мальчик, которого выпороли. Я смотрела и радовалась, что всадила в тебя пулю. Я надеялась, что ты издохнешь, но ты выкарабкался. Но уж на этот раз ты точно подохнешь, Марлин. Ты псих ненормальный, можешь быть в этом уверен!

– Тебе это дорого обойдется, Марти.

– Не пытайся пугать меня, маленький вонючий подонок. Ты же трус, Марлин, и ты боишься меня. Ведь так? Я слышу это по твоему голосу. Он у тебя дрожит. Ты дерьмо, Марлин, ты просто жалкий неудачник.

– Нет! – выкрикнул Джоунс-сын, и Лейси почувствовала, что он буквально задыхается от ярости. – Я убью тебя, Марти. Я буду убивать тебя долго, наслаждаясь каждой минутой твоих мучений. Ты заслуживаешь смерти больше, чем кто бы то ни было!

– Дай-ка я займусь ею, сынок.

– Нет! Она моя, и эта, вторая, тоже. Ты ведь знаешь, эта ее подружка тоже все время ругается. Вот увидишь, как здорово я их исполосую. Ты сможешь гордиться мной, папа.

Марлин говорил с отцом повелительным и в то же время умоляющим тоном. Чувствовалось, что нервы у него на пределе.

– Я умею резать этих тварей лучше всех на свете, даже лучше тебя! Я, я умею лучше! – орал он.

Лейси тем временем медленно шла по лабиринту, наматывая на руку бечевку и аккуратно завязывая на ней узелки. Она невольно отметила удивительное мастерство, с каким был построен лабиринт. Лейси уже дважды упиралась в тупик и вынуждена была возвращаться назад.