Ночные грезы - Барбара Картленд

Алинда, по-прежнему затаив дыхание, пребывала, в неподвижности еще некоторое время после их ухода. С усилием она поднялась с ковра, выпрямила затекшие ноги. Ее мучил стыд за то, что она, хоть и невольно, подслушала чужой и очень драматичный разговор.

После долгого сидения на полу и пережитого волнения ее слегка покачивало, и она оперлась рукой о спинку кровати, чтобы удержать равновесие.

И тут до ее сознания дошло, что она ошибалась. Комната не была пуста, как она думала.

Молодой граф Кэлвидон стоял у одного из окон и глядел на закат.

Он не сразу обнаружил присутствие Алинды, так как она двигалась почти бесшумно, а увидев его, застыла на месте.

И все же что-то встревожило его, и он обернулся.

Он смотрел на нее озадаченно. Хотя в спальне было сумрачно, Роджер разглядел испуганное личико, слегка растрепавшиеся волосы на фоне поблескивающих, расшитых серебром занавесей, маленькую ручку, вцепившуюся в спинку кровати.

Алинде показалось, что не только она, но и он не в состоянии пошевелиться, прийти в себя от изумления.

Однако его резкий голос заставил ее сбросить с себя странное оцепенение.

— Кто вы и что вы здесь делаете?

Глава 3

Роджер смотрел в окно и видел озеро, позолоченное заходящим солнцем, лебедей, медленно и торжественно скользящих по водной глади, в которой отражались растущие по берегам алые рододендроны. Он вспомнил, как часто, когда был за границей, закрывая глаза, видел перед собой именно этот пейзаж. И всегда это доставляло ему необъяснимую боль.

Еще ребенком он восхищался красотой дома, где он жил, и его окрестностей, а позже, когда он пребывал вдали от этих мест — в школе или в университете, — он грезил ими, и видения эти то мучили его, то, наоборот, давали импульс к жизни.

Этот пейзаж и этот дом были частью его самого.

И сейчас очарование этого вечера воздействовало на него странным образом. Как будто прохладная рука гладила его разгоряченный лоб, усмиряя гневные порывы, смягчая чувство обиды, прогоняя из памяти все те злые слова, что они с матерью наговорили друг другу.

Всегда Кэлвидон-хауз вносил мир в его душу, и теперь Роджер раскаивался, что когда-то после вспышки гнева покинул его на долгие два года.

«Я всего лишь частичка вас!»— хотелось ему сказать озеру, и мостику, изящной дугой возвышающемуся над ним, громадным вековым деревьям в парке и зеленым лугам, стелющимся подобно зеленому бархату на противоположном берегу.

А за лугами темнели густые леса, где он любил играть в детстве, где обитали сказочные рыцари, драконы и другие таинственные существа, о которых рассказывали легенды.

Он чувствовал, как успокаивается его дыхание, как ровнее бьется сердце. И вдруг какое-то шестое чувство подсказало ему, что в комнате он не один.

Роджер обернулся.

В сумраке, который уже начал сгущаться в спальне, он разглядел по ту сторону пышной кровати маленькое личико с большими серыми глазами, круглыми от испуга, обрамленное прядями волос, столь светлых, что луч закатного солнца проиграл бы в соревновании с ними.

На какой-то момент лицо, которое могло принадлежать какой-нибудь нимфе с гобелена, казалось нематериальным. Затем он понял, что девушка, стоящая там, одета в серое и поэтому незаметное в сумраке платье.

— Кто вы? — спросил он. — И что вы тут делаете? После недолгого молчания тихий, мелодичный голос ответил:

— Я очень сожалею… Я не хотела слышать то, что было сказано, но и невозможно было прервать вас…

— Кто вы? — повторил он свой вопрос.

— Я вышивальщица, и меня наняли для реставрации занавесей.

— И вы прятались, пока мы с матерью находились здесь?

— Боюсь, что так и было.

Серые глаза молили о прощении. Алинда произнесла робко:

— Заверяю вас, что такое больше не повторится.

А то, что я услышала, я постараюсь забыть.