Одинокий волк - Патриция Гэфни

Мистер Осгуд позволил себе на минутку отвлечься и перелистать записи. Потом он поднял голову и добродушно, с плохо скрываемым удовлетворением заметил: – Ну что ж, я полагаю, вопрос исчерпан. Благодарю вас, мистер Винтер. Больше вопросов нет.

Мистер Меррик отказался от перекрестного допроса.

Следующим давал показания профессор Слокум, декан факультета антропологии. Сидни подумала, что с куда большим успехом он мог бы выступать свидетелем обвинения, а не защиты. Слокум весьма неприязненно изложил историю появления Майкла в университете, описал его угрюмость и враждебность, привел примеры его «склонности к насилию», но мистер Осгуд живо выявил своими вопросами, что все они сводились к попыткам побега, а не к желанию причинить вред кому-нибудь.

Не придираясь к свидетелю открыто, адвокат сумел убедительно показать, что профессор Слокум проявил если не безответственность, то по меньшей мере пренебрежение своими обязанностями, наняв на работу такого человека, как 0'Фэллон, и тем более доверив ему должность, требующую высоких моральных качеств. Когда декан факультета покинул свидетельское кресло, у всех создалось такое впечатление, что Майкл Макнейл пострадал, потому что с ним плохо обошлись в Чикагском университете.

Следующий свидетель – профессор Харли Винтер.

– Всех антропологов интересует спор о том, что в большей степени воздействует на природу человека: наследственность или окружающая среда. Некоторые утверждают, что после оплодотворения женской яйце– , клетки окружающая среда влияет на каждую частицу тканей человеческого организма: согласно одной из рабочих гипотез именно взаимодействие специфических, окружающих условий с оплодотворенной яйцеклеткой определяет характер будущего индивида. Проблема в том, что мы не можем доказать или опровергнуть данную гипотезу, так как она не поддается проверке.

– Почему нет? – спросил мистер Осгуд, озабоченно хмурясь.

Он с некоторым запозданием понял, что не стоило заводить с профессором Винтером разговор об антропологии: его невозможно было остановить.

– За неимением человеческой модели для изучения. Нам потребовалась бы опытная модель, лишенная человеческого общения с юных лет, когда ребенок наиболее впечатлителен и восприимчив, когда он только учится быть человеком.

– Учится быть человеком. Так вы говорите…

– Что нам действительно необходимо, так это пара однояйцевых близнецов. Воспитать одного в обычных условиях, а другого в вакууме. Вот это было бы интересно.

– М-да… – Почесав голову, мистер Осгуд просмотрел свои записи. – Стало быть, вы и мистер Вест намеревались использовать мистера Макнейла для разрешения спора о приоритете наследственности над окружающей средой, верно? Потому что – насколько вам было известно на том этапе – он как раз и являлся подходящей экспериментальной моделью, лишенной человеческого общения в том возрасте, когда ребенок наиболее впечатлителен и восприимчив?

– Разумеется, нет! Это Слокум и остальные собирались использовать его в подобных целях, но, не добившись никакого толку, передали его мне. Мы с Вестом хотели проверить другую теорию.

– Какую именно?

– Альтруизм и его происхождение.

– Не могли бы вы объяснить? Попроще, если можно. С учетом аудитории.

Мистер Меррик поднялся и заявил, что все эти вопросы не имеют отношения к делу, но судья отклонил протест.

– Ну что ж, с точки зрения биолога разница между альтруизмом и эгоизмом…

– Прежде всего, что такое альтруизм? Профессор Винтер удивленно заморгал за толстыми стеклами пенсне. Он несколько раз беззвучно открыл и закрыл рот: ему нелегко было приспособиться к тому уровню простоты, которого добивался от него мистер Осгуд.