– Такого еще не было! Нет, ты только послушай! – Она снова раскрыла газету. – «Власти продолжают разыскивать беглеца…» и так далее, и так далее, «который скрывается от правосудия вот уже в течение семи суток…», так, ну дальше все чушь, обычная болтовня. Вот: «В то же время поступают все новые и новые заявления от очевидцев, якобы видевших этого дикаря. Миссис Уильям Скагг из Эванстона вчера заявила полиции, что мужчина в набедренной повязке появился на ее заднем дворе, размахивая дубинкой. Мистер Абель Уэккер из Ла-Гранжа утверждал, что голый мужчина забрался в его амбар в среду посреди ночи и выпустил на волю кобылу с жеребенком, двух голштинских коров, дюжину цыплят и петуха». – Сидни швырнула газету на пол и яростно уставилась на Майкла. – Как не стыдно людям молоть такую околесицу? Какое-то массовое помешательство, честное слово. Удивляюсь, как это мистер Уэккер не увидел голого мужчину, пожирающего его цыплят?

Майкл подошел к Сидни.

– Но ведь это не имеет значения, верно? Не все ли тебе равно, что они пишут?

– Ты прав. Но я ничего не могу с собой поделать: меня все это бесит. Майкл поднял газету и разгладил ее на колене.

– Ты опять звонила Филипу? – произнес он понимающе, не глядя на Сидни.

–Да.

– Никаких известий?

– Пока нет.

Он сложил газету вдвое, вчетверо, в осьмушку, всякий раз выравнивая ее на колене, пока у него не получился пухлый квадратик в четыре дюйма.

– Сидни… – начал он. В ту же самую секунду она сказала:

– Майкл… Оба они улыбнулись, но глаза Майкла оставались серьезными.

– Сидни, послушай меня! То, что ты со мной… это плохо отражается на твоей семье.

– Они даже не знают, что я здесь с тобой.

– Филип знает. И вообще, они знают, что ты находишься со мной. Представляешь, что думает тетя Эстелла?!

– Меня не волнует, что она думает.

– А Сэм? – вздохнул он.

– Сэм еще маленький. Он скучает по мне, но с ним все в порядке.

В глубине души она сама тосковала по Сэму и каждый день мечтала к нему вернуться, но вслух ничего не сказала. Майкл взял ее за руку.

– Мы же не можем остаться здесь навсегда. Сидни упорно отворачивалась от его красноречивого взгляда. Она знала, что ее слова звучат наивно, но ей вообще не хотелось спорить на эту тему, и она не собиралась помогать Майклу здравыми рассуждениями.

– То, что я сделал, было неправильно.

– Что ты имеешь в виду? – Я видел газеты. Прочел то, что ты не читала мне вслух. Теперь я знаю, как много вреда я причинил. Если бы я подумал как следует, я бы понял, что ничего не могу сделать для этих бедных животных. Я только все испортил, сделал еще хуже. Они застрелили всех трех медведей. Сидни нагнула голову.

– Но это же не твоя вина! Они просто запаниковали. Не было никакой необходимости стрелять.

– Олени… так много оленей погибло, и они все еще продолжают умирать. И частные владения пострадали – магазины, дома, дворы… Это было безумие. И это было незаконно. Я не должен был этого делать. Про волков я не говорю – я опять поступил бы так же. Но все остальное…

– Поверить не могу, что ты способен так рассуждать!

– Просто я думаю.,.

– Майкл, ты жалеешь, что мы приехали сюда? Хочешь меня бросить?

Он покачал головой и начал что-то объяснять, но она его перебила:

– Если ты сбежишь, тебя поймают. И даже если не поймают, куда ты пойдешь? Ты больше не Найденыш, ты не можешь… вернуться к той жизни. Ты Майкл Макнейл. Твои родители…

Майкл стремительно поднялся на ноги.

– Мои родители тут ни при чем. Ты говоришь о них так, будто они какие-то волшебники. Как будто все, что я натворил, исчезнет, если только они ответят на твою телеграмму. Но этого не случится. Я сам отвечаю за все, и не будем обманывать друг друга, Сидни… – Майкл беспомощно всплеснул руками, словно давая понять, что она наконец истощила его терпение. – Не будем больше об этом говорить.