Анжелика и её любовь - Анна Голон, Серж Голон

Она говорила первое, что приходило в голову. Ей нужно было срочно, немедленно воздвигнуть стену между ним и собой. Сверх всякого ожидания ее слова как будто достигли цели.

Рескатор резко остановился.

— Вы сказали: одному из ваших спутников? Тому, который ранен?

— Да.., да.

— Тому, который знает?

— Что знает?

— Что вы заклеймены.

— Да, ему.

— Черт побери! Для кальвиниста он человек смелый! Жениться на такой потаскухе!

Эта вспышка поразила Анжелику. Она ожидала, что он встретит ее сообщение какой-нибудь циничной насмешкой. А он, кажется, был глубоко задет.

«Это потому, что я заговорила о законах ислама, которые ему, должно быть, дороги», — подумала она.

Словно прочитав ее мысли, он яростно бросил:

— Законы ислама мне так же безразличны, как и законы христианских стран, откуда вы бежите.

— Вы святотатствуете, — испуганно сказала Анжелика. — Вспомните: разве вы только что не признали, что мы спаслись от бури только благодаря Божьей милости?

— Бог, которому я возношу благодарность, имеет лишь отдаленное сходство с богом — соучастником несправедливостей и жестокостей вашего мира… Вашего прогнившего Старого Света… — со злостью добавил он.

Эта резкая обличительная речь нисколько не напоминала его обычную манеру разговора. «Я его задела», — опять подумала Анжелика.

Она была ошеломлена этим, чувствуя себя как Давид, неожиданно для себя поразивший Голиафа при помощи жалкой пращи.

Рескатор опять устало опустился в кресло у стола и, взяв из ларца тяжелое ожерелье, начал рассеянно пропускать жемчужины между пальцами.

— Вы давно его знаете?

— Кого?

— Вашего будущего супруга.

В его голосе опять зазвучал сарказм.

— Да.., давно.

— Несколько лет?

— Несколько лет, — ответила она, на миг припомнив молодого всадника-протестанта, который любезно подсадил ее к себе в седло на дороге из Парижа в Шарантон, пятнадцать лет назад, когда она, оборванная, босоногая нищенка, пыталась разыскать цыган, похитивших ее маленького Кантора.

— Он отец вашей дочери?

— Нет.

— Даже так!

Рескатор издевательски рассмеялся.

— Вы знаете его несколько лет, но это все же не помешало вам завести ребенка от красивого рыжего любовника!

Анжелика не сразу сообразила, что он имеет в виду. «Какой рыжий любовник?..»

Потом кровь бросилась ей в лицо, и ей лишь с трудом удалось сохранить самообладание. Глаза ее метали молнии.

— Вы не имеете права так со мною разговаривать! Вы ничего не знаете о моей жизни, не знаете, при каких обстоятельствах я познакомилась с мэтром Берном… При каких обстоятельствах у меня появилась дочь… По какому праву вы оскорбляете меня? По какому праву вы допрашиваете меня, как.., как полицейский?

— Я имею на вас все права.

Он сказал это бесстрастно, мрачным тоном, который, однако, испугал Анжелику куда больше, чем любые угрозы. «Я имею на вас все права…»

В его словах ей чудилось что-то неотвратимое, они звучали, словно голос рока. Анжелика все яснее осознавала, что этот человек, Рескатор, держит ее в руках, и что отмахиваться от сказанного им, как она это делала прежде, ей уже больше нельзя.

«Но я все равно от него убегу… Мэтр Берн защитит меня!»

И она огляделась вокруг с ощущением, что все это не явь, а сон, и что она очутилась где-то вне времени и вне реального мира.

Глава 6

Бледный свет брезжущего дня с трудом пробивался сквозь толстые стекла в оконном переплете. Комната по-прежнему была погружена в полумрак, и это придавало их беседе оттенок то таинственный, то зловещий. Теперь, когда Рескатор отошел от нее, Анжелике казалось, что он похож на какой-то мрачный, темный призрак. Единственным светлым пятном были его руки, перебиравшие нить жемчуга, неярко поблескивающую в полутьме.