Гобелен - Фиона Макинтош (2015)

Джейн ощутила новый приступ чувства вины; впрочем, этот мощный вал рассыпался в прах, едва соприкоснувшись с ее болью.

– Моей Диане, – продолжал Джон Максвелл, – было всего восемнадцать, когда мы поженились; не сравнялось и двадцати одного, когда родился Уилл. Нам ли говорить о молодости или опрометчивости? Мы должны сделать все возможное, чтобы обеспечить будущее нашим детям, чтобы они могли подарить нам внуков. – Тяжелый взгляд Максвелла-старшего поочередно пронзил каждого из присутствующих. – Насколько я понимаю, мы все этого хотим? Так вот, дома, в Штатах, я сумею развернуться. Поймите: здесь никто не станет проводить специальных исследований; здесь Уилл так и проваляется, точно овощ. Я ни в коем случае не хочу выкрадывать его у Джейн. Я намерен выяснить, как помочь сыну, и вернуть его вашей дочери живым и здоровым. – Максвелл-старший снова заиграл желваками, будто ожидая возражений, будто готовясь на них ответить. Его тяжелая нижняя челюсть стала от напряжения абсолютно квадратной.

Джейн взглянула на приоткрытый рот Уилла, на слюну, тянущуюся от дыхательной трубки, оставляющую след на обросшем подбородке. Вспомнила, что еще два дня назад подбородок был сексуально-щетинистым. Уилл хотел показать Джейн одну штуку, виденную в кино, и ткнулся подбородком ей в живот. Джейн задергалась, испортила, можно сказать, весь сеанс безумной страсти. Уилл понял, что она боится щекотки, и долго еще гостиничные стены краснели, впитывая мольбы Джейн, которым Уилл никак не хотел внять и все колол, колол ее своей золотой щетиной. Щетина подросла, и Джейн сочла это доказательством, что под маской смерти пульсирует жизнь.

– Когда вы намерены забрать Уилла? – спросила Джейн, очень стараясь не выдать голосом отчаяния.

Джон Максвелл ответил без промедления:

– Как только врач скажет, что он транспортабелен.

– Состояние у него стабильное. Вы что же, прямо завтра улетаете?

– Почему бы и нет, – сказал Максвелл. – Все равно в таком виде тебе, дочка, от него пользы ни на грош. Да и никому. Чем Уиллу так лежать, проще выдернуть из розетки чертов шнур.

Грубость Максвелла покоробила Джейн.

– Здешний врач меня не обнадежил, поэтому мы сами займемся нашим мальчиком. И не здесь, а в Балтиморе или в Нью-Йорке.

– Джейн, деточка, если хочешь, поехали с нами, – пролепетала Диана Максвелл. Похоже, этот вопрос она успела обсудить с мужем.

Джейн взглянула на своих родителей. Оба шокированы, но держатся молодцами. Хорошо, что они молчат, подумала Джейн. Не заметила, как отпустила руку Дианы и взамен взяла руку Уилла. Рука была неестественно сухая.

– Диана, Джон, спасибо вам. Сейчас я пойду в гостиницу, приму снотворное и попытаюсь на несколько часов отключиться. Голова совсем не работает. Потом, как проснусь, дам ответ. Вы ведь подождете?

Джон кивнул.

– Вот и умница. Впрочем, я понимаю: твои слова еще не означают «да». – Джейн открыла было рот, но Максвелл продолжил: – Я рад, что наши мнения совпадают. – Он подался к Джейн, чмокнул ее в щеку. – Ступай отдохни. Сегодня ночью мы с ним побудем.

Джейн взяла в ладони лицо Уилла – бесчувственный, он показался еще красивее – и поцеловала его в губы, жирные от вазелина, заботливо нанесенного медсестрой Эллен.

– Утром увидимся, милый, – шепнула Джейн.

На выходе из палаты ее остановила Эллен.

– Сегодня приедет доктор Эванс, наш гуру в нейрохирургии. Он вам понравится. Прогрессивно мыслящий человек; всегда ратует за то, чтобы предоставить больному организму время на восстановление и создать для этого все условия. – Эллен стиснула руку Джейн. – Доктор Эванс считает, в каждом скрыты особые возможности – только не нужно мешать. Доверьтесь доктору Эвансу.

Джейн кивнула.

– Спасибо, что так хорошо обихаживаете Уилла.

– Ах, тут нет ничего трудного. Он стоит всяческих забот. Поцелую его на ночь – вместо вас.

Джейн слабо улыбнулась и подумала: наверняка Уиллу это понравится.