Похоть - Ольга Михайлова

— Мозаика, — поправил Карвахаль. — Сейчас мы увидим эту красотку. Я, сколько скол ни разглядывал, так и не смог представить себе её лица. 3D тоже ничего толком не показало.

— Ну, давай.

Кусочки изображения ложились рядом как части головоломки, лицо женщины кривилось из-за клеевой подложки, но вот Карвахаль, точно ювелир, осторожно прижал к собранному лицу марлевый тампон и удалил остатки клея.

Он приподнялся, разминая затёкшие руки, потом убрал марлю, и Бельграно неожиданно грязно выругался.

Хэмилтон, с удивлением подняв глаза на них обоих, выпрямился и замер. Покрасневший Бельграно злобно косился на работу Карвахаля, а тот с оторопелым выражением на умном и тонком лице растерянно мигал, глядя на смонтированный фрагмент.

— Я бы подумал, что ты пошутил, если бы сам не видел… — зло прошипел наконец Бельграно. На его щеках и шее ещё оставались красные пятна. Дышал он через рот.

Карвахаль облизнул пересохшие губы.

— Мистика какая-то…

— Да уж, но когда это увидит Тэйтон, это перестанет быть мистикой и превратится в кошмар.

— Уймись ты, — голос Карвахаля зазвучал как приказ.

Заинтригованный Хэмилтон тихо поднялся, подошёл к ним и из-за спины Карвахаля бросил осторожный взгляд на фреску. Теперь краски росписи проступили во всей своей царственной роскоши. Тускло-алый засиял кармином, синий переливался индиговым, палитра искрилась весенней зеленью и охряной желтизной.

Но невольно проступившее восхищение Хэмилтона вдруг сменилось липким ужасом: на фреске на обессиленном любовнике в экстазе страсти скакала его возлюбленная. Растрёпанные светлые кудри окружали чуть искажённое каким-то вампирическим наслаждением лицо ночного демона, лицо суккуба. На гладком сочном бедре чернела маленькая родинка. Изящная ножка была странно вывернута на ложе, и, теперь Хэмилтон отчётливо видел это, была шестипалой.

Стивен узнал Галатею.

Глава десятая

В мире много странностей, в которые трудно поверить, но нет такой, что не могла бы произойти.

Неизвестный автор

Он покачнулся, но ухватился за край стола, торопливо отступил и снова сел за микроскоп. Мысли остановились, в голове был полный сумбур. Как же это? Как? Карвахаль же датировал фреску невесть каким годом до нашей эры! Мысль же о том, что кто-то мог подшутить, нарисовав подобное в руинах, была и вовсе бредовой: о его связи с Галатеей никто не знал! Да и роспись нашли до того, как им удалось встретиться! Все это было просто нелепым совпадением, случайным дурным сходством. Ведь никто и не заметил, что любовник на фреске похож на него. Он похож на Хью Гранта, актёра! Но если разобраться-то, тот — просто типаж красивого сердцееда с обаятельной улыбкой.

Простая случайность, твердил себе Хэмилтон, простая случайность. И сходство Галатеи с этой вакханкой, конечно же, тоже случайность. Он сам с первой же встречи заметил, как универсально её лицо, но, если вдуматься, она похожа на Линду Евангелисту, тот же типаж. Так что всё это просто вздор. Нечего и беспокоиться.

Тут Стивен, однако, снова смутился. Странно, что родинка у Галатеи была в том же самом месте, что и у этой менады на древней росписи, и пальцы на ноге… Он тогда, поспешно убегая из её спальни, заметил странность её стопы, но это как-то не запомнилось. Было не до того. Но сейчас то, что обе эти женщины, и жившая три тысячи лет назад менада, и его Галатея имели столь много сходства, не столько пугало, сколько интриговало и изумляло Хэмилтона. Вот так и уверуешь в переселение душ…

Между тем Карвахаль неожиданно подтвердил его мысли.

— В мире много странностей, в которые трудно поверить, Франсиско, но нет такой, что не могла бы произойти.

— Но это… — голос Бельграно всё ещё хрипел, — это слишком странно. Не может быть…

Карвахаль усмехнулся.