Его невольница - Ульяна Громова (2020)

Я чувствовала его большие руки на ягодицах, он прижимал меня к ковру сильным телом, а я обвила его руками и ногами, выгибаясь, чтобы прижаться плотнее. Живот к животу, грудью к груди, жизнью к жизни.

— Эд… Э-э-эд… — скребла ногтями ковер в бессильной попытке чувствовать чуть слабее и чуть глуше невыразимое нечто, что овладело мной вдруг и наполнило до краев. — Э-э-эд! Эд… — содрогалась от предоргазма, обрушившего на меня звездное небо, когда Эд дал волю силе своей страсти, лицом к лицу с ним, вспотевшим, дрожавшим от дикого возбуждения и едва сдерживавшим лавину заслуженного экстаза.

— Скажи, кого ты сейчас видишь? — спросил очень тихо, глядя мне в глаза.

— И сейчас, и вчера, и полгода назад, и в наш первый раз — я всегда видела и чувствовала только тебя… Эд… — прошептала искренне.

Он ткнулся мне губами в плечо, отпустив себя, содрогаясь с хриплыми стонами, сильными толчками врываясь в сокращавшееся от обоюдного с ним оргазма лоно.

— Я не отпущу тебя, Валькирия… — целовал мои губы так упоительно и сладко. — Ты можешь уйти, но это ничего не значит. Ты не невольница моя, ты моя смелая птичка тари…

* * *

Мой мир перевернулся. Всего сутки, как в мою жизнь вернулся Энвер, а все встало с ног на голову. Он как динамит — где-то в меблированной квартире, может быть, еще спал или пил утренний кофе, а все выстроенное мной на плите его памяти мироздание схлопывалось и гасило фонари. И в этом хаосе я теряла ориентиры, не понимала себя, не видела просвета и рвалась в тихую гавань отдышаться.

Я ехала домой на машине, которую мне подарил Эд, когда я получила права. Этот мужчина не выходил из мыслей ни на мгновение, он был везде. Мое новообретенное «И» с самого начала было наполнено им. Любая мелочь, на какую бы упал взгляд или указала память, все, к чему прикасалось мое тело — все было частью его заботы, любви, частью его самого.

А что я дала взамен?

Ни-че-го.

Это чертово «ничего» вмещало так много, что непомерно раздувалось и разрывалось, втыкаясь в меня разрывными снарядами. И какие-то там пули киллера Айи на их фоне были лишь жалкими шумовыми гранатами. Страшно — да. Но совершенно не больно. Да и страшно не за себя.

Бросила машину перед воротами и вошла в дом.

Юлька уже убежала в школу — до майских праздников еще неделя. Папа с кем-то разговаривал по телефону, и по его репликам я поняла, что он продает скотину: племенных быков и свиноматок — в подворья, часть остальных — закупщикам и всем желающим.

— Воланда и Рича заберет сосед, — сообщил, когда завершил разговор.

— Я могу Воланда отвезти Эду, — предложила, вспомнив, что он как-то предложил мне завести кота. — Ему там будет хорошо.

— Кот и пес — последние, о ком я переживаю, дочь. На тебе лица нет — вот это беспокоит.

— Я вчера замуж должна была выйти…

— Ты уже взрослая женщина, в моей груди не бьется твое сердце, и не мне тебе что-то советовать. Время и расстояние выносят на поверхность то, что было скрыто глубоко под многими слоями.

— О да… Они и вынесли Энвера.

— А что он принес с собой? И что из всего вынесла ты?

Много чего вынесла. Плен, унижение, муки страха и боль потери. Но папа ведь не о том. Вздохнула.

— Пап, я договорилась о чартерном рейсе, — малодушно сменила неудобную тему. — В Париже возьмешь в прокат машину…

* * *

Пять дней спустя

Валькирия…

Ей очень подходит такое звучание ее имени. Это уже не та девушка, которая была убита горем из-за моей «смерти», не та Валя, которую я провожал взглядом. И в то же время это она — мой бесстрашный боец, девчонка, которая рвалась к цели вопреки всему. Серхат рассказал мне о движении СтопРаб, которое стало данью памяти обо мне, но и привлекло внимание Европола. Валя могла бы жить на деньги, которыми я хотел компенсировать ей все, что с ней сотворили мой брат, дядя и я сам. А она… несказанно удивила.

Вот тебе и предсказуемая.