Тёмная порода - Ксения Крейцер (2021)

– Сегодня представление, – усатый выделил последнее слово голосом и многозначительным движением бровей. – Дженго ведьму местную поймал. Она, говорят, всех мужиков в округе ворожбой своей охомутала. И простолюдинов, и благородных развлеченья ради попривораживала. Бабы уже просто в голос выли. Дженго про это прослышал, и решил её изловить, да в дело талант её пустить. Девка, правда, так просто не далась – двоих его людей живьём спалила, самого его чутка подрезала, но потом он браслеты-то на неё надел – и кончилась ведьма. Вот сегодня с ней духи и порезвятся, а потом, если живая останется и вид товарный не потеряет, купить её на ночь можно будет, да попользовать.

Усатый плотоядно облизнулся и добавил:

– Девка красивая, что спасу нет.

Сергос скрипнул зубами. Кровь застучала в ушах, кулаки непроизвольно сжались. Зверство! Конечно, он знал, что основная масса народа не отличается высокими моральными устоями и не живёт в соответствии с понятиями, естественными для него. Но одно дело просто знать об этом, как о далёком отвлечённом несовершенстве мира, и совсем другое – столкнуться лоб в лоб, когда этот усатый толстый пройдоха так буднично говорит о том, что женщину отдадут на поругание чудовищам, и люди готовы платить золотом за то, чтобы на это посмотреть.

– Милорд желает присутствовать? – до кипящего Сергоса вновь донёсся масленый голос усатого. – Если да, то нам нужно торопиться. Все вот-вот начнётся, желающих стать зрителями очень много, а места ограничены…

– Веди! – Сергос встал так резко, что усатый даже отскочил от него.

Наёмники поднялись вслед за ним.

– О, нет-нет, только милорд может пройти! – запротестовал усатый.

Винс вопросительно смотрел на Сергоса, остальные трое наёмников – на своего старшего.

Сергос сделал останавливающий жест рукой.

– Побудьте здесь.

Наёмники переглянулись и медленно опустились на свои места.

– Пять золотых, милорд.

– Что? – не расслышал Сергос.

– Пять золотых за вход, милорд, – со всей доступной ему учтивостью повторил усатый, – и оставьте ваше оружие.

Сергос отсчитал монеты, но вместо того, чтобы положить их в протянутую руку усатого, швырнул их на стол. Усатый, ничуть не растерявшись, собрал монеты и выразительно посмотрел на меч Сергоса.

– Оружие я оставлю моим людям, – бросил Сергос.

– Прошу за мной, милорд.

Они прошли через заметно опустевший общий зал и, спустившись по крутой лестнице, оказались у большой кованой двери. В карауле стояли совершенно разбойничьего вида стражники. Усатый едва заметно им кивнул, и они открыли дверь, пропуская Сергоса внутрь.

Он вошёл, ещё не совсем понимая, зачем он туда идёт и что будет делать дальше. Тело жило своей жизнью, двигаясь вперёд, и разум за ним не поспевал.

Его взгляду предстала комната, ярко освещённая настенными факелами, полная людей. Пахло потом, смолой и выпивкой. Особенно плотно толпились и шумели в центре комнаты. Сергос двинулся туда.

Пробравшись сквозь толпу, он вышел к краю бойцовой ямы, так он назвал для себя каменную чашу, вокруг которой собирались зрители. Яма была глубокой, с отвесными стенами, из такой не выберешься. Сверху её огородили решётками, очевидно, чтобы зрители, пребывая в экстазе от действа в яме, не свалились в неё.

Три бъёрка скользили по дну ямы, ожидая жертву. Овеществлённые, чтобы их могли видеть обычные люди. Тёмные, скользкие, накачанные какой-то уродливой магией под завязку. От них исходили эманации голода, злобы и похоти. Сергосу показалось, что по позвоночнику проползло что-то холодное и скользкое, а потом свернулось где-то в районе груди. Подкатила дурнота, которую он не сразу и с изрядным трудом поборол.

– Начинают, начинают, – прошелестел по толпе восторженный шепоток.