Юлия, дочь Цезаря - Юлия Львофф (2020)

К слову упомянуть, Консидий, один из самых престарелых сенаторов, никогда не пропускал ни одного заседания сената и даже в те дни, когда многие patres, недовольные оскорблением их достоинства, воздерживались от участия в делах, он неизменно появлялся в курии. Однажды Цезарь спросил его: «Отчего же ты не боишься моих воинов и не остаёшься, как все остальные, дома?» «Меня освобождает от страха моя старость», - ответил Консидий. А между тем причиной столь завидного постоянства была его преданность республике, которая в эти дни нуждалась в защите, как никогда прежде.

- Это правда, - отозвался со своего места Марцелл, непримиримый враг Цезаря. — Плебс обожает его. Он дал народу землю, сделал народу всё доступным. Он дал ему хлеба и зрелищ!

- И, что хуже всего для нас, он дал народу вожака, который своей наглостью и гнусными поступками превзошёл тех народных трибунов, чьи деяния были наиболее отвратительны, - прибавил Меммий.

- Клодий, как и его дерзкий предшественник, когда-нибудь получит по заслугам, - вставил Консидий, ничуть не сомневаясь, что так оно и будет.

- По заслугам должен получить Цезарь! — вскричал Марцелл, багровея, и стукнул кулаком по столу так, что задребезжала посуда.

- Мы с Гаем Меммием потребовали у него расследования мероприятий истёкшего года консульства, - вступил в разговор другой претор, Луций Домиций, жёсткие рыжие волосы которого нависали на оттопыренные уши. — Но Цезарь, сославшись на занятость, поручил это сенату...

- А сенат отказался, - закончил за него Меммий.

- Таким образом, мы упустили возможность привлечь Цезаря к ответу за его возмутительные деяния. И скоро его надёжно скроют густые леса Галлии, куда он так торопится уехать. А мы с вами, сиятельнейшие отцы, ещё поплатимся за наши медлительность и малодушие, - ровным старческим голосом произнёс Консидий и склонился над столом так низко, что Флора, сидевшая неподалёку, разглядела все морщинки на его бесстрастном, словно маска, лице.

На время в триклинии воцарилась тишина. Возлежащие за столом люди — все как один — погрузились в глубокие размышления.

- Помпей... — Вдруг тихо произнёс Метелл. Тихо, но достаточно жёстко, чтобы все в недоумении воззрились на него. — Если бы Помпей стал действовать заодно с нами...

- Помпей — трус и предатель! — перебил его Марцелл. — Он дал добро на изгнание Катона! Он бросил в беде Цицерона! А между тем Цицерон не раз вступал ради Помпея в великие бои и столько всего сделал ему в угоду! И что получил взамен? Неблагодарность! Большую человеческую неблагодарность!

- Не будь Помпей зятем Цезаря, он ни за что не предал бы забвению давние услуги Цицерона, - вставил Домиций, длинными белыми пальцами теребя нависающие на уши рыжие пряди.

- Благородство в характере Помпея, - согласился с Домицием сенатор Куллеон. — Но сейчас он не волен распоряжаться собою...

- Кто видел его молодую жену, тот понимает, отчего Помпею нет дела до того, что творится на форуме, - высказался с масленой улыбкой сенатор Фавоний.

- О каком благородстве, разрази вас молнии Громовержца, может идти речь, когда дела в государстве пришли в полное расстройство, а лучшие люди Рима — я говорю о Катоне с Цицероном, если кто не понял, - по вине негодяя Клодия с подачи Цезаря и молчаливого согласия Помпея лишены крова, огня и воды[74]!

Взгляд Флоры, как и остальных гостей Метелла, остановился теперь на самом молодом из присутствующих. На Квинте Сервилие Цепионе. Прежде Флора никогда не видела его среди друзей своего влиятельного любовника, хотя в их разговорах ей не раз приходилось слышать его имя.

- Человек, прославившийся своим победами над врагами Рима, в самом отечестве совершил подлый поступок — предательство, которому вы сейчас пытаетесь найти оправдание, - продолжал Цепион; голос его звенел от злобы и негодования, а в серых глазах, казалось, отражалась сталь клинка.

Снова наступила мёртвая тишина.