— Я сама доеду, — глухо произнесла Олимпия. – Тридцать лет я мечтала отомстить тебе, но теперь уже жалею, что подвергла такому испытанию твоего сына. Он же не виноват, что его мать такая гадина.

— Да, не виноват, — подхватила Адма. – А ты ведь собираешься опозорить его ещё и перед всем миром. Викториу Виану завтра потащит тебя на телевидение.

— Мне это уже не нужно, — сказала Олимпия. – Я разоблачила тебя в глазах мужа и сына и теперь спокойно могу уехать домой. Участвовать в интригах сенатора Виану мне совсем не интересно.

Она ушла и Адма тут же связалась с Эриберту, который спустя несколько минут исполнил её приказ без каких-либо осечек.

А Феликс поехал к Викториу Виану и предложил ему сделку:

— Я обещаю хранить молчание о тех шести миллионах, которые вы украли из государственной казны, а вам предлагаю навсегда забыть о даме по имени Олимпия Рибейру. Что бы с ней не случилось, ни вы, ни я, тут ни при чём. Понятно?

— Не совсем, — растерянно произнёс сенатор. – Что, по-вашему, может случиться с доной Олимпией?

— Теперь уже ничего, — зловеще усмехнулся Феликс. — Она погибла в автокатастрофе.

— Вы приказали её убить?!

— Я сообщил вам это печальное известие для того, чтобы вы поняли: со мной шутки плохи! — грозно произнёс Феликс. — Я намерен стать губернатором штата и не пощажу никого, кто попытается чинить мне препоны. В том числе и вас.

— Теперь я всё понял, — мрачно отозвался сенатор. – Я сам на пьедестал монстра, который меня же и погубит.

После вынужденных откровений Адмы, дополненных сообщением Олимпии, Феликс заподозрил, что и покушение на Гуму было устроено именно его женой. Она ведь убирает с дороги всех, кто, так или иначе, мешает карьере Феликса. А Гума всегда настраивал рыбаков против префекта и был зачинщиком всяческих акций протеста. Но не менее активно Феликсу противостояли и дядюшка Бабау, и Дулсе, и Родригу, а теперь в стан его врагов переметнулись также Отасилиу и Роза. Однако покушались почему-то именно на Гуму. Почему же? Других врагов, кроме семейства Геррейру, у этого рыбака нет, его все обожают. Но Алешандре на убийство не способен, он действует другими методами, надеясь отвоевать Ливию у Гумы. Значит, это мог сделать только Эриберту по заданию Адмы. Больше некому. И убрать его она решила потому, что он, вероятнее всего, и есть тот самый наследник покойного и человек моря, о котором когда-то говорила цыганка. Адма приказала взорвать лодку Гумы, чтобы он не посмел отобрать корону у Феликса!

О своей догадке Феликс не стал говорить Адме, понимая, что не в её интересах сообщать ему, как зовут сына Бартоломеу. Зато он поделился возникшими подозрениями с Алешандре.

— Сынок, я полагаю, ты должен знать ещё одну семейную тайну, от неё во многом зависит твоё будущее, — начал он и рассказал о законном наследнике Бартоломеу, которым, вполне вероятно, может оказаться Гума.

— Почему ты думаешь, что это именно Гума?

— Я ни в чём не уверен, — ответил Феликс. – Но у меня есть серьёзные основания так думать. Сегодня я поеду к Гуме якобы для разговора о строительстве очистных сооружений, а на самом деле постараюсь выведать у него кое-какие подробности, которых мне недостаёт для полной уверенности в своей догадке.

Он поехал к Гуме с наступлением темноты, чтобы не привлекать внимания рыбако к этому визиту. Гума встретил его холодно, если не сказать враждебно, однако Феликса это не смутило. Он заговорил о необходимости примирения с Гумой, сказал ему, что строительство очистных сооружений близится к завершению, и наконец, перешёл к главной теме:

— Мне не даёт покоя тот странный взрыв, который едва не погубил тебя. Насколько я знаю, расследование этого происшествия зашло в тупик. Но я, как префект, не могу смириться с тем, что в нашем городе происходят такие чудовищные покушения на людей. Я хочу сам разобраться в этом деле.

— Спасибо. Мне не нужна ваша помощь, — ответил Гума.