Сокол и цветок - Вирджиния Хенли (1995)

Следующие двое суток Сейлсбери смог поближе познакомиться с рыцарем. Тот всегда носил полное боевое вооружение; со стороны было тяжело смотреть, как он выдерживает такой вес. Сейлсбери никогда не видел его спящим. Де Берг знал имена всех своих людей, не только рыцарей, но и вассалов и кастелянов тоже. Когда они разбивали лагерь, Фолкон обходил костры, останавливаясь, чтобы поговорить с людьми, ответить на вопросы, взглянуть на лошадей. Он даже не гнушался тратить время на беседы с простыми солдатами и поэтому точно знал, чего можно ожидать в бою от каждого. Де Берг обладал безоговорочной властью над своими людьми и добивался этого с такой видимой легкостью, что потряс даже много повидавшего в жизни Сейлсбери. Этой ночью, когда остальные вожди пили, играли в карты и забавлялись со шлюхами, Сейлсбери подошел к костру де Берга.

– По-моему, вы выполняете обязанности лучше любого капитана. Если я дам вам пятьдесят рыцарей и сотню тяжеловооруженных всадников, сумеете командовать ими так же хорошо, как и своими?

– Сами знаете, что смогу, милорд, иначе не предложили бы, – весело сверкнув темными глазами, ответил де Берг.

– Завтра доберемся до Бридженда. Они в вашем распоряжении для этой первой схватки.

– Придется встретиться с ними сегодня, чтобы получше познакомиться, да и им нужно знать, чего ожидать от меня.

– Тело Христово, – простонал Уильям, – неужели ты никогда не спишь, парень?

Снова блеснула волчья улыбка.

– Успею выспаться в могиле! Англо-нормандская армия медленно продвигалась вперед сквозь непрестанные апрельские ливни, не щадившие ни людей, ни животных, так что на солдатах гнила одежда и ржавели кольчуги. Обозные телеги и осадные машины, баллисты, предназначенные для того, чтобы обстреливать стены камнями, увязали и тонули в грязи в самые неподходящие моменты, доводя людей до отчаяния и изнеможения. Но Фолкон де Берг постоянно ухитрялся находить занятия для своих солдат так, что у них не было времени ныть и жаловаться. Он воспользовался всеми преимуществами медленного марша, поняв, что может отвести своих людей дня на два и позже успеть присоединиться к основным силам. Было раннее утро; туман еще не рассеялся, когда Фолкон де Берг, твердо вознамерившись взять замок до восхода солнца, попал в засаду. Шайка валлийцев, спрятанная в рощице, осыпала врагов стрелами. Но отступать и скрываться было не в характере де Берга. Его людям было приказано ни днем, ни ночью не снимать лат и кольчуг, поэтому те, кто ослушались и имели глупость пасть жертвой меткости валлийских лучников, не услышали слов утешения и сочувствия от товарищей.

Де Берг пустил коня в галоп и помчался во главе своего отряда, намереваясь обратить в бегство и растоптать врага. Звуки и запахи битвы опьянили его: свист стрел, впивающихся в мягкую плоть или со звоном ударяющихся о металлические щиты; вонь пота, крови, рвоты... страха. Стоны, вопли и всхлипывания постепенно замирали, вытесняемые гулким стуком сердца, отдававшимся в ушах Фолкона. В этот ранний час он действовал мечом без малейшего усилия, потому что с самой юности был приучен сражаться с рассвета до заката и еще долго после того, как немела правая рука.

Он прикончил с дюжину валлийцев, некоторые попали под копыта боевого коня, так что земля стала скользкой от крови и размазанных внутренностей. Фолкон сам воспитал Лайтнинга, и конь в бою был свиреп и яростен и нападал на врагов.